Время демографических перемен. Избранные статьи

Тем не менее со временем отказ от фиксации этнической принадлежности распространился и на миграционные документы, а значит и на миграционную статистику. Этому способствовало также и то, что в рамках сложившейся бюрократической традиции этническое самоопределение представляется недостаточным основанием, а подтверждающих документов не существует. В самом деле, приезжающий в Россию украинец может, с учетом текущей политической конъюнктуры, назвать себя русским, а грузин – армянином, проверить нельзя, и кажется, что это может исказить этнический состав мигрантов, который по-прежнему считается чем-то «объективным».

К каким последствиям привело исключение этнической принадлежности из миграционной статистики?

С одной стороны, нет сомнения, что оно привело к утрате очень ценной информации и, как это ни парадоксально, укрепило позиции националистов, для которых мистические соображения вообще важнее рациональных, опирающихся на достоверные данные. В российском националистическом дискурсе широко распространены представления о массовой инокультурной миграции, угрожающей культурной идентичности русских. Пока существовала этническая статистика, она до известной степени противостояла этим представлениям, потому что ясно показывала, что постсоветская иммиграция была, в основном, возвратной и состояла, по преимуществу, из этнических русских, в меньшей степени украинцев и белорусов (скорее всего, обрусевших, но сохранявших свою «паспортную» этническую принадлежность), а также других народов России (татар, башкир и т. д.). Теперь же статистической опоры нет, и можно, встретив на улице двух выходцев с Северного Кавказа (граждан России), увидеть в этом подтверждение того, что Россию заполонили фенотипически близкие к ним азербайджанцы, армяне или грузины и что единственный способ защитить русскую идентичность – это сплотиться против приезжих.

Вообще, в современном мире, в котором широко распространены количественные измерения всех сторон социальной реальности, отсутствие этнической статистики в каком-то смысле делает сам феномен этнической принадлежности табуированным и как бы не существующим для научного познания. Между тем нельзя отрицать, что этническая принадлежность, которую нельзя выявить никакими медицинскими анализами, не только существует, но и реально служит очень важным элементом самосознания человека, самоидентификации личности, его ощущения принадлежности к определенной общности. До тех пор, пока это ощущение существует у человека, оно влияет на его поведение в самых разных сферах его существования – от семейной до политической, – побуждает его действовать в соответствии с традициями, свойственными этой общности, и в полиэтнических обществах это может иметь практические последствия, которые оправдывают существование этнической статистики, в том числе и миграционной. Скажем, едва ли может считаться нормальной ситуация, когда разные этнические группы внутри одной страны имеют разную рождаемость, но отсутствие этнической статистики не позволяет оценивать эти различия и вклад разных этнических групп в общую рождаемость в стране.

С другой стороны, именно потому, что этническая принадлежность имеет не биологическую, а социальную природу, она может достаточно быстро меняться в зависимости от политических или иных обстоятельств. Современная глобализация, массовые миграционные процессы создают все новые и новые предпосылки для смены этнического самосознания, для появления новых «интеграторов», заменяющих этнические, и т. д.

Этничность легко понять как коллективную идентичность, как идентичность совокупности людей, говорящих на одном языке, имеющих общие обычаи, традиции и т. п. Проблемы начинаются тогда, когда отдельный человек отделяется от одной общности и присоединяется к другой, т. е. становится «мигрантом». Сохраняет ли он при этом полностью свою этническую идентичность или она постепенно размывается, и приходится говорить уже не об «этнической принадлежности», а об «этническом происхождении»? И можно ли считать, что это – одно и то же?

Есть две традиции ответа на этот вопрос. Одну можно охарактеризовать словами Гердера: «Провидение разделило людей – лесами и горами, морями и пустынями, реками и климатическими зонами, но прежде всего оно разделило людей языками, склонностями, характерами»[207]. Этот ответ можно истолковать так, что этничность – характеристика, по воле Провидения присущая человеку от рождения и не поддающаяся изменению.

Второй ответ выражен словами Ренана: «Человек – не раб ни своей расы, ни своего языка, ни своей религии, ни течения рек, ни направления горных цепей»[208]. Иными словами, человек свободен конструировать свою идентичность сам.