Время демографических перемен. Избранные статьи

Впрочем, препятствия к обретению мигрантом новой идентичности могут исходить не только от принимающей стороны, но и от диаспоры, активно транслирующей ценности его прежней родины. Обычная форма давления на мигрантов – обвинение их в отступничестве от своей страны, этнической группы, традиции, религии, раздающиеся, как правило, из традиционалистских, консервативных кругов, нередко политизированных, трактующих человека как принадлежность выделенной по тому или иному критерию общности. «Недавно прибывших иммигрантов могут побуждать к тому, чтобы они сохраняли свой традиционный образ жизни, и прямо или косвенно препятствовать тому, чтобы они изменяли свое поведение. Следует ли из этого, что во имя культурного разнообразия мы должны поощрять культурный консерватизм и требовать от людей оставаться привязанными к их культурной среде и не пытаться принять другой образ жизни, даже если у них есть веские причины это сделать?»[310].

Говоря о неизбежной эволюции культурной идентичности иммигрантов, нельзя не поставить вопроса о влиянии иммиграции на идентичность местного населения. Предполагает ли умеренный, «шлюзовой» мультикультурализм постепенное движение только в одном направлении – в сторону ассимиляции приезжих местным населением, или речь идет и о встречном движении, когда местный культурный фон впитывает, вбирает в себя элементы культур мигрантов и вырабатывается обогащенный культурный сплав, отличающийся от этого первоначального фона?

Сейчас в России в воздухе носится идея ассимиляции, газетные заголовки говорят сами за себя: «Нужны ли мы нам? Как ассимилировать мигрантов»; «Путин призвал иммигрантов активнее ассимилироваться»[311]; название обзора СМИ: «Российские СМИ: мигрантов либо нужно выгнать из Москвы, либо тотально ассимилировать»[312]. Ассимиляция – это полное восприятие мигрантами и их потомками черт и правил поведения принимающего населения, тогда как для него самого действует принцип «ни шагу назад!». Но ведь сами эти черты и правила непрерывно меняются. Возрадуются ли британцы, если иммигранты вдруг обнаружат склонность воспринимать черты и правила викторианской Англии, от которых сами они давно отошли? С какими чертами и правилами поведения должны идентифицировать себя иммигранты в современной России? С советскими? досоветскими? постсоветскими? с теми, которые пока еще находятся в стадии становления? Эти вопросы россияне нередко ставят даже применительно к самим себе.

Любая национальная культура живет в потоке перемен, в том числе нередко и под влиянием заимствования у иммигрантов, и это затрагивает все ее пласты – от кухни, манеры одеваться или стиля отношений между мужчиной и женщиной до высокой литературы и музыки. Встречное движение неизбежно. Белые американцы еще презирали негров, но уже обожали джаз. Но все же и здесь существуют пределы, может быть и не совсем ясные, связанные с разными иерархическими уровнями идентичности. Допустимы ли, например, подвижки навстречу иммигрантам в области политической культуры, скажем, согласие на действие в европейских странах законов шариата? По-видимому, и здесь критерием должны служить «границы толерантности», о которых говорилось выше. Область мультикультурализма, а значит и область благоприятствования всем формам культурного многообразия, не должна выходить за эти границы.

Раздел 5 Страна демография и ее обитатели

Трудное возрождение демографии [313]

«На протяжении последних трех десятилетий демография играла роль ведущей дисциплины в концерте гуманитарных наук. Строгостью методов, богатством гипотез, глубиной полученных результатов она привлекла внимание всех специа листов, изучающих общество и человека. Своим примером она способствовала развитию многих смежных дисцип лин и объединению их усилий» [1].

«Идея о науке демографии лишь сеет иллюзии о ее возможностях и отвлекает внимание от изучения вопросов населения учеными тех наук, в задачу которых это входит» [2].

Незавершенные перемены

Слова, вынесенные в первый эпиграф, попались мне на глаза в середине 1980-х годов. Демографы в СССР существовали в атмосфере, определявшейся, скорее, вторым эпиграфом, долгие годы вели борьбу за элементарное выживание, и мне понадобилось время, чтобы переварить прочитанное и понять, что цитированные слова содержали не так уж много преувеличения. Речь не просто о словесной оценке научных заслуг, которые всегда можно оспорить. Демография во всем мире сумела стать практически нужной, занять свое, порой даже исключительное место среди других общественных наук. А что происходило в это время у нас?