Читаем Время демографических перемен. Избранные статьи полностью

– Это почему же? – заволновалась Безочка.

– Как это почему? – притворно удивился внутренне сгнивший Либерал. – Ломоносова, что ли, не читали: «сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому»? Чтобы денег умножилось в одном месте, надо, чтобы их где-то убыло. Мазочке кушать надо, а у бабуси-то своих денежек нет. Придется подати увеличивать, на вашу долю мало что останется.

Безочка, хоть она, конечно, и не верила лицемерному Либералу, а немножко забеспокоилась.

– А как же экономический рост после кризиса? Нам же обещали… Повысится спрос на рынке труда, и мы начнем расти.

– Так ведь и Мазочке придется расти, иначе не удержит она мамочек у колыбельки. И тетю Пенсию надо все время ублажать, старенькая она у нас. Все с податей, с податей… Уж за счет чего инвестировать будем, ума не приложу.

Недалекая Безочка все больше расстраивалась, а трезвая Сезочка, пока не принимавшая участия в разговоре, напротив, успокаивалась. Она чувствовала, что у нее появляются перспективы. Волк Либерал был, может быть, и не глуп, но, как говаривал еще дедуся, он совершенно неспособен к самостоятельному творческому действию. Инвестировать, повышать производительность труда – это у него еще как-то получается. А вот обходить законы экономики ему никогда не удается, не то что нашему Совету Федерации.

– Я, конечно, очень привязана к Безочке, – думала Сезочка, – но все-таки у меня есть и своя личная жизнь. С меня-то податей не платят, так что эти нововведения дают мне определенный шанс на рост.

И она сухо оборвала зарвавшегося Либерала:

– Вы всегда только о своих шкурных интересах думаете, а нам надо рождаемость поднимать. Права бабуся: воспитание детей – тяжелый труд, и за него надо платить. А откуда возьмутся деньги на прокормление Мазочки, которую народ уже любит, – это не наше дело!

Часть третья

Между тем ужасный мороз давал о себе знать. У волка Либерала и своя шкура, о которой он постоянно думает, да еще и овечья, которой он лицемерно прикрывается, так что ему мороз не страшен. А вот Безочка с Сезочкой довольно-таки озябли.

Они шли по городу, приплясывая, чтобы согреться. Господи, какой город! И улица, – ох какая широкая! Большая Дмитровка, бывшая Эжена Потье, бывшая Пушкинская, но эти названия нам больше не понадобятся. Зато какой здесь стук и гром, какой свет и люди, лошади и кареты, и мороз, мороз! Мерзлый пар валит от загнанных лошадей, из жарко дышащих морд их; сквозь рыхлый снег звенят об камни подковы, и все так толкаются, но движения никакого, весь город стоит в пробке. Это даже и лучше, а то раздавили бы бедных сестричек. Они осторожно пробираются по тротуару. Мимо прошел блюститель порядка, отвернулся было, чтобы не заметить сестричек, а потом снова повернулся и заинтересованно посмотрел на Сезочку.

А это что? Ух, какое большое стекло, а за стеклом комната, а в комнате дерево до потолка; это елка, а на елке сколько огней, сколько золотых бумажек и яблоков, а кругом тут же куколки, маленькие лошадки; а по комнате бегают дети, нарядные, чистенькие, смеются и играют, и едят, и пьют что-то. Наверное, дети из трехдетных семей, чьи мамы не работают, а с утра до вечера занимаются их воспитанием.

Вот эта девочка начала с мальчиком танцевать, какая хорошенькая девочка! Вот и музыка, сквозь стекло слышно. Не удержались Безочка с Сезочкой, отворили дверь и вошли. Ух, как на них закричали и замахали! Они даже не сразу поняли, в чем дело, думали, это их приветствуют, им рады, как обычно.

А оказывается, нет, совсем не рады, чуть не прогоняют. Окружили их дети со всех сторон, кричат что-то, даже и не разберешь сразу.

Одна девочка в красивом платьице кричит:

– У меня мама за высшее образование надбавку получает!

– А у меня – за знание иностранного языка!

– А моей маме скоро первый разряд дадут. Ей папа сказал, чтобы она еще нам родила одного братика или одну сестричку, – тогда, говорит, тебе первый разряд дадут, и мы получше машину купим. На этих «Ладах» и «Жигулях» теперь разве что уж совсем бездетные ездят. А вещички новые для ребенка ведь покупать не придется, смотри, старшенькие сколько не доносили. Не выбрасывать же. Растерялась Безочка, ничего не понимает, только спрашивает:

– А работать кто же теперь будет? У нас ведь сокращается трудоспособное население? А я даже потихоньку расту. Вы, наверное, не знаете еще, что я выросла на 16 % по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, правда, в номинальном выражении.

Но тут один мальчик, стройненький такой, видно, из Кадетского корпуса, как припечатал:

– У меня мама – порядочная женщина, она не может продавать себя на рынке труда!

– Ничего, – послышался приятный голос за спиной у Безочки, – для работы мы таджиков наймем. У них с детьми проблем нет.

Обернулась Безочка – и обомлела. Да это же Мазочка, Материнская Зарплата, их новая сестричка, пусть даже и от другого папы, зачатая, возможно, с помощью вспомогательных репродуктивных технологий в этом самом здании, где дети сейчас веселились на елке. Дочка самого Совета Федерации!

Перейти на страницу:

Похожие книги

1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука