ТДП утверждает, что все общества, становящиеся на путь модернизации, урбанизации, секуляризации и т. п. – а согласитесь, что это не такая уж редкость для XX или XXI в., – неизбежно включаются и в процесс однотипных демографических изменений, которые и называются демографическим переходом, и мне неизвестно ни одно исключение из этого правила. А то, что у каждой страны свой маршрут движения по этому пути, своя скорость и т. п. – так разве кто-нибудь когда-нибудь думал иначе? Между Китаем и Индией есть разница, но разве Индия движется не в том же направлении, что и Китай, и может прийти к какому-то принципиально иному демографическому результату? Уже сейчас почти нигде в мире не осталось ни традиционной смертности, ни традиционной рождаемости, а ведь всего 50 лет назад они преобладали. Переход в планетарных масштабах еще далеко не закончен, но он идет повсеместно – и именно в соответствии с предсказаниями ТДП.
По мнению М. Клупта, «в классической версии ТДП в него входят урбанизация, секуляризация, рост образованности населения, изменение положения женщин в обществе и т. д.», но «в этот список не попадают экономические факторы». Так ли это? За всеми пунктами приведенного «списка» стоят фундаментальные изменения в эффективности производства, коренной переворот в его отраслевой структуре (переход от аграрной к индустриальной экономике), глубочайшие перемены в характере труда, небывалый рост благосостояния. Неужели это все не относится к «экономическим факторам»? И разве кто-нибудь не понимает, что демографический переход в мировых масштабах тормозится преж де всего бедностью Третьего мира, неразвитостью его экономики, недостатком экономических ресурсов, при том, что есть, конечно, и другие факторы?
Более того, именно понимание механизмов демографического перехода помогает понять многие императивы современного экономического развития, а тем самым и универсальную неизбежность модернизации. М. Клупт видит в этом недостаток ТДП, согласно которой «тенденции демографии a
Исповедуете вы ТДП или нет, мало кто станет отрицать, что одна из главных особенностей современности – взрывные темпы роста мирового населения. А это требует адекватного экономического ответа – взрывоподобного роста производства, невозможного на базе традиционных низкоэффективных методов хозяйствования.
Даже для того, чтобы просто прокормить дополнительные миллиарды людей в развивающихся странах, необходим невиданный рост производства продуктов питания, что невозможно без внедрения современных сельскохозяйственных технологий, основанных на широком применении машин, удобрений, новейших методов ирригации и проч. Быстро увеличивающаяся плотность населения, и, как следствие, его новое территориальное распределение, бурная урбанизация, возникновение множества крупных и крупнейших городов резко повышают требования к качеству жилищ, минимальному уровню бытового и санитарного комфорта, транспортного обслуживания и т. д. Везде становится необходимым крупномасштабное городское и дорожное строительство, сооружение дорогостоящих инженерных сетей, создание надежных источников водоснабжения, использование огромного количества транспортных средств, привлечение новых энергетических ресурсов. Вся система жизнеобеспечения населения становится другой, и для того, чтобы создать и поддерживать ее, более бедные, преимущественно аграрные страны вынуждены модернизироваться, внедрять новейшие технологии, развивать собственную промышленность, систему образования и подготовки кадров, здравоохранение, – одним словом, делать все то, что уже существует в странах более богатых. Но одновременно нужно и «встречное движение» на собственно демографическом поле, нужно как можно более быстрое снижение рождаемости, позволяющее ослабить непосильное демографическое давление на экономические и природные ресурсы. Отсюда – изменения традиционных семейных институтов, норм демографического и семейного поведения и т. д. Все это и есть модернизация, а попытки законсервировать традиционные статусы, формы поведения и т. п. – контрмодернизационны.
Конечно, в разных странах модернизация, в том числе и демографическая, происходит по-разному. Но что из этого следует? Когда на вершинах гор тают ледники, вода стекает вниз по-разному – в зависимости от того, какие породы встречаются на ее пути. Вероятно, она и испаряется по-разному – я в этом не слишком разбираюсь. Но все же я уверен, что еще не было случая, чтобы образовавшаяся при таянии льда вода потекла бы вверх, ибо это противоречит законам природы. И эти законы не опровергаются тем, что в одних случаях вода низвергается водопадами, в других спокойно течет, прокладывая себе путь в лессовых отложениях, а в третьих вообще исчезает с дневной поверхности, образуя подземные реки.