Читаем Время – деньги. Автобиография полностью

Пятница сентября 2-го. Нынче утром ветер переменился, немного развиднелось. Поймали пару дельфинов и съели на обед. Вкус довольно приятный. В воде эти рыбины дивно красивы, туловище у них ярко-зеленое и отливает серебром; хвост сверкает желтым золотом; но все это пропадает вскоре после того, как их вытащат из родной стихии, они становятся сплошь светло-серыми. Я заметил, что когда от живого, только что пойманного дельфина отрезают куски для наживки и дельфин издыхает, эти куски не теряют ни блеска, ни красок, а сохраняют их в целости. Все отмечают обычную ошибку живописцев: они всегда изображают эту рыбу уродливо скрюченной, тогда как на самом деле другой такой красивой и изящной рыбы не найти. Не понимаю, откуда у них явилась эта фантазия, ведь во всей природе нет создания, подобного их дельфинам, разве что они вначале безуспешно пытались запечатлеть дельфина в то мгновение, когда он прыгает, а позже переделали его в это скрюченное чудище с головой и глазами, как у быка, с мордой, как у свиньи, и с хвостом, как распустившийся тюльпан. Но у матросов есть для этого другое объяснение, хоть и маловероятное, а именно, что поскольку эта красавица рыба водится только в море, да притом далеко на юге, художники-де нарочно обезображивают ее, чтобы беременные женщины не выпрашивали того, что быть для них невозможно.

Суббота сентября 3-го, воскресенье 4-го, понедельник 5-го. Ветер по-прежнему западный; ничего примечательного.

Вторник сентября 6-го. Нынче днем ветер, все с той же стороны, усилился до шторма и вздымал волны такой высоты, каких я еще не видел.

Среда сентября 7-го. Ветер немного утих, но зыбь еще очень сильная. Весь день от нас не отставал дельфин. Мы несколько раз целились в него, но не могли попасть.

Четверг сентября 8-го. Не произошло ничего примечательного. Ветер встречный.

Пятница сентября 9-го. Нынче днем поймали четырех крупных дельфинов, трех на крючок, а в четвертого попали острогой. Наживкой служила свеча, в которую с обоих концов воткнули перья, чтобы уподобить ее летучей рыбе, любимой добыче дельфинов. Они, как видно, были очень голодные, хватали крючок, едва он успевал коснуться воды. Когда стали их потрошить, у одного нашли в брюхе маленького дельфина, еще не переваренного. То ли они и вправду оголодали, то ли вообще дикие, раз пожирают свое же потомство.

Суббота сентября 10-го. На обед ели нынче дельфинов, которых вчера поймали. Трех вполне хватило на весь корабль, то есть на 21 человека.

Воскресенье сентября 11-го. Весь день шторм с ливнями. На палубе находиться неприятно, и хотя мы весь день провели вместе в каюте, от этого бесконечного ветра все так отупели, что, кажется, и двух слов друг другу не сказали.

Понедельник сентября 12-го; вторник 13-го. Ничего примечательного. Ветер встречный.

Среда сентября 14-го. Нынче днем, часа в два, при ясной погоде и почти полном безветрии, когда мы на палубе играли в шашки, внезапно потемнело солнце, закрытое, как мы видели, лишь маленьким легким облачком; когда же оно ушло, нам стало ясно, что славное наше светило подверглось сильнейшему затмению. Не менее десяти частей его из двенадцати было скрыто от наших глаз, и мы уже опасались, как бы оно не затмилось все без остатка.

Четверг сентября 15-го. Целую неделю мы тешили себя надеждой, что новолуние (а оно наступило вчера) порадует нас попутным ветром; но, к великому нашему разочарованию и досаде, ветер как дул с запада, так и дует и точно так же, как две недели назад, нет никаких признаков того, чтобы он намерен был перемениться.

Пятница сентября 16-го. Весь день безветрие. Утром видели тропическую птицу, она несколько раз облетела наш корабль. Птица белая, с короткими крыльями; в хвосте как будто всего одно перо, и летает она не очень быстро. По нашим расчетам, мы прошли примерно половину пути, широта 38 градусов с минутами. Этих птиц, говорят, никогда не видели севернее сороковой широты.

Суббота сентября 17-го. До полудня продолжалось безветрие; позже повеяло с востока, и мы полны надежд, что теперь восточный ветер установится надолго.

Воскресенье сентября 18-го. Весь день погода простояла как нельзя лучше, и что самое главное, с попутным ветром. Все надели чистые рубашки, смотрят весело и друг к другу расположены ласково. Дай-то бог, чтобы ветер не переменился! Ведь мы так долго шли в лавировку, что от команды «руль под ветер!» нас уже бросает в дрожь, как осужденного преступника от приговора судьи.

Понедельник сентября 19-го. Погода что-то хмурится, наш попутный ветер стал утихать. Каждый день видим тропических птиц, иногда по пять-шесть зараз; величиной они с голубя.

Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзивная классика

Кукушата Мидвича
Кукушата Мидвича

Действие романа происходит в маленькой британской деревушке под названием Мидвич. Это был самый обычный поселок, каких сотни и тысячи, там веками не происходило ровным счетом ничего, но однажды все изменилось. После того, как один осенний день странным образом выпал из жизни Мидвича (все находившиеся в деревне и поблизости от нее этот день просто проспали), все женщины, способные иметь детей, оказались беременными. Появившиеся на свет дети поначалу вроде бы ничем не отличались от обычных, кроме золотых глаз, однако вскоре выяснилось, что они, во-первых, развиваются примерно вдвое быстрее, чем положено, а во-вторых, являются очень сильными телепатами и способны в буквальном смысле управлять действиями других людей. Теперь людям надо было выяснить, кто это такие, каковы их цели и что нужно предпринять в связи со всем этим…© Nog

Джон Уиндем

Фантастика / Научная Фантастика / Социально-философская фантастика

Похожие книги

100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
100 знаменитых людей Украины
100 знаменитых людей Украины

Украина дала миру немало ярких и интересных личностей. И сто героев этой книги – лишь малая толика из их числа. Авторы старались представить в ней наиболее видные фигуры прошлого и современности, которые своими трудами и талантом прославили страну, повлияли на ход ее истории. Поэтому рядом с жизнеописаниями тех, кто издавна считался символом украинской нации (Б. Хмельницкого, Т. Шевченко, Л. Украинки, И. Франко, М. Грушевского и многих других), здесь соседствуют очерки о тех, кто долгое время оставался изгоем для своей страны (И. Мазепа, С. Петлюра, В. Винниченко, Н. Махно, С. Бандера). В книге помещены и биографии героев политического небосклона, участников «оранжевой» революции – В. Ющенко, Ю. Тимошенко, А. Литвина, П. Порошенко и других – тех, кто сегодня является визитной карточкой Украины в мире.

Валентина Марковна Скляренко , Оксана Юрьевна Очкурова , Татьяна Н. Харченко

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное