Время для мага. Лучшая фантастика 2020

– Опять старую песенку завел? Мы думали, ты твердо встал на путь трудового перевоспитания. Второй месяц выдаешь две нормы, активно выполняешь общественные поручения. Драбант нарадоваться не может. А сегодня какой комар тебя укусил? У всех нормы ГТО, у всех курс молодого бойца, – приговаривал Арсен, подталкивая носилки так, что Борис подскакивал, – у всех «Новый мир» и «Юность» лежат нечитанными, но наша комплексная бригада ученых-строителей борется за звание коммунистической. Ты об этом помнишь?

– Помню, помню, – отвечал Борис. – Раствор береги. И цвет своей селезенки.

– За цвет моей селезенки можешь не беспокоиться, – сказал Арсен. – Но высокое звание коммунистической бригады требует от нас коммунистического отношения к труду, к жизни, к учебе и даже вот к Насте. А комплексность бригады вовсе не означает, что в ней могут быть наряду с действительными еще и мнимые члены.

Подъемник остановился, и наши друзья увидели девушку, которая ловко накладывала штукатурку на кирпичную стену. За этим весьма прозаическим занятием она удивительным образом походила на художника, который делал очередной мазок на будущем шедевре социалистического реализма, отступал на шаг, внимательно его разглядывал, оценивал уместность, соответствие канонам, замыслу и вновь подступал к кирпичному мольберту. Настина светлая прядь выбилась из-под косынки, и она сердито на нее дула, когда та ненароком щекотала щеки и губы. Настя была очень мила, и Борис, несмотря на душевный раздрай, ощутил тепло в груди.

– Вай, – сказал Арсен, пытаясь приостановиться, то тут уже Борис прибавил шаг, от чего носилки чуть не выскользнули у них из рук. – Настя, ты как Гиперион – сплошное очарование!

– Ой, Арсенчик, спасибо за комплимент. – Девушка приложила к стене уровень, прищурила глаз. – Только Гиперион – странный, а не очарованный.

– Привет, Настя, давно не виделись, – брякнул Борис, торопясь прервать новый поток замысловатых комплиментов Арсена, которые тот излучал с щедростью разогретого катода.

– Ты чего, Боря? – удивилась Настя. – Вчера стенгазету вместе рисовали.

Борис прикусил язык, мысленно кляня себя за неосторожность, которая могла раскрыть его секрет, но на выручку неожиданно пришел Арсен:

– А наш Эйнштейн на устный журнал идти не хочет, – съябедничал он.

– Я хочу, – возразил Борис. – Но хотел бы послушать нечто более продуктивное. Например, рассказ об опыте Дейтон-Миллера и его роли в опровержении теории относительности. И не из уст лектора общества «Знание», а из уст… э-э-э…

– Михаила Алексеевича, – язвительно предложил Арсен кандидатуру академика Лаврентьева – отца-основателя Сибирского отделения Академии наук СССР и Академгородка.

– Ну, хотя бы, – пожал плечами Борис. – Почему бы академику в перерывах между руководством строительства Академгородка и Дома ученых, в частности, не прочитать лекцию, не отходя, так сказать, от циклевания паркета.

Они забрались на самый верх и пошли по деревянным мосткам туда, где кипела работа по укладке кирпича. Работа спорилась под мастеровитыми руками еще двух друзей и коллег Бориса – Драбанта и Саши. Драбант был бригадиром и без пяти минут кандидатом физико-математических наук, а Саша пришел в лабораторию недавно и являлся, как несложно догадаться, пока лишь очень скромным младшим научным сотрудником.

– Раствор, раствор! – голосом базарной бабки на Привозе закричал Драбант. – Что вы возитесь, как с Демидовичем на первом курсе? Это раствор, а не интеграл Коши-Вейсмана.

Борис разогнул спину, снял перчатки и вытер пот со лба. Бригада ученых-строителей заканчивала вторую норму.

3. После полудня, Университетский проспект, Институт тектологии им. А.А. Богданова

Перенесемся в Институт тектологии, в одну из лабораторий, где после свершения трудовых подвигов наши герои с головой погрузились в научный поиск. Лаборатория входила в обширное междисциплинарное объединение научных отделов, кафедр, институтов, заводов, которое именовалось ГИКИ – Группа интеллектуальных космических исследований.

Несмотря на столь необычное название, Группа занималась именно этим – интеллектуальными космическими исследованиями. 12 апреля 1961 года открыло эру завоевания человечеством космического пространства. Но пока шло планомерное освоение околоземной орбиты, перед научными умами встала задача создать форпосты человечества на ближайших к Земле небесных телах – Луне, Марсе, Венере. Огромным подспорьем в ее решении могло стать использование автоматических станций, луноходов, марсоездов и венеролетов, но ни один из подобных автоматов не обладал, увы, интеллектом в той мере, чтобы самостоятельно действовать в условиях иных планет. Автоматы не могли заменить человека, но и человек пока не имел возможности заменить автоматы. Прежде чем послать человека на Луну или Венеру, требовалась длительная подготовка.