Время гарпий

— Конечно, все вам и останется, — захихикали часы, видя, что Николай испытывает неловкость от бестактности своей неопытной ученицы. — Расслабляемся, релаксируемся, все оставляем себе! Да расслабься ты, Коля! Эти вещи хозяева назад уже не попросят! Они им уже ни к чему. Вы оставляете людям куда более ценные вещи — прекрасные ощущения от жизни. Это то, что они могут унести с собой! Слыхал, выражение про материальные ценности, которые типа никому не достались? «Их поглотило Время!» Это как раз наш случай. Вот что захотим, то и поглотим! Хотите рабов себе оставить?

— Нет, у нас для рабства нет подходящих жилищных условий, — почти равнодушно ответил Николай, глядя, как рабы ловко сервируют стол для горячих блюд. — Вы нас, пожалуйста, рабством не развращайте! Мы и так страдаем от развратных типов, вообразивших себя султанами Бахрейна. Мы не рабы — рабы не мы!

Четвертый стул, украшенный вышитыми подушками с шелковыми кистями, так и оставался свободным. Вначале Николай с напряжением ждал очередного сюрприза, вернее, с нетерпением ждал Эвриале. Потом под влиянием вкусной еды, предупредительно подаваемой самыми лучшими кусочками чернокожими улыбающимися людьми, он помимо своей воли настраивался на все более беззаботный и даже бесшабашный лад, втайне немного жалея, что его не видят сейчас те корреспонденты отечественных СМИ, которые любят описывать его «светские тусовки».

Огромное солнце, переливаясь немыслимыми оттенками золотого, розового и алого, медленно опустилось прямо в море. Часики щелкнули львиной ножкой, и чернокожие люди с белозубыми улыбками завели патефон. По всему пляжу разнеслись звуки старинного танго про утомленное солнце, которое нежно прощалось с морем. Начало быстро темнеть, но над шатром зажглись разноцветные бумажные фонарики, покачиваясь на ветру.

— Я такое видела в Италии, когда по молодежной программе туда выезжала, — нарушила блаженное молчание Геля. — Но у нас тогда денег не было. И нас все равно бы туда не пустили, наверно.

— Цыган позвать, что ли? — лениво откликнулись часики. — Но эти цыгане потом привяжутся, прилипнут, начнут повсюду за нами бегать с симками для телефонов, гитарами и цветными юбками… Нет, обойдемся на этот раз без цыган. Тяжело нам будет, конечно без цыган, особенно первое время, но мы…

— Нет, какие цыгане? Ведь обо всем заранее договорились! — раздался возмущенный женский голос, и Николай с замиранием сердца увидел, что на незанятом стуле с вышитыми подушками появилась Эвриале. — Почему нет танцпола с филармоническим оркестром? Патефон… цыгане… еще бы самодеятельный хор какого-нибудь сельпо пригласил — с песней про родного Ленина, который «всегда с тобой».

— Леннона? — подобострастно переспросили часики, явно не расслышавшие последней фразы Эвриале. — Да прямо щазз, какие проблемы, мин херц?

Николай повернул голову и увидел, что все рабы, бросившие свои прямые обязанности, сгрудились у импровизированной сцены, где зажигали совсем молодые и еще никому неизвестные парни из «ливерпульской четверки». Геля с визгом побежала по направлению сцены, над ее головкой подрагивало большое белое перо.

— Коленька, — здравствуй! — повернулась Эвриале к Николаю с улыбкой, доставая хрустальный флакон. — Вот девочку вашу сейчас окончательно превратим в музу комедии и легкой поэзии. Талия, «Цветущая» — это про нее!

— А как-то раньше это сделать было нельзя? — проворчал Николай. — Девчонка сегодня пережила такой ужас! Просто ужас-ужас-ужас! У них обыски были, потом ее любимого человека в тюрьму отвезли, а ее на улицу выгнали… Она веселится, потому что думает, что это такой сон. Где еще такое можно увидеть?

— Да, такое можно увидеть только во снах, хранящих душу, — подтвердила Эвриале. — Когда-то у людей все сны были именно такими, моя младшая сестра преграждала путь ночными страхам. Но ты зря переживаешь за свою младшую сестру! Вообще, что такое комедия? Она дает возможность посмотреть на себя со стороны, чтобы, в конце концов, посмеяться над своими ошибками, а не возводить их в «мудрость нашей жизни». Смех намного опаснее для всех страхов, потому и Каллиопа обладает нынче необычайно сильным даром смешного, на грани с фарсом. Ничего не поделаешь, комедия — это школа жизни, и мы, играя свои роли, можем извлечь уроки, которые приведут нас к скрытой в нашей душе сути. Посмотри! Эта девочка после пережитого ею — даст возможность познать истинную цену комедии и улыбки.

— Не знаю, пожал плечами Николай. — Я привык относиться к комическому жанру…

— Пренебрежительно? — догадалась Эвриале. — Асклепий, сын Аполлона, которого вы знаете как Эскулапа, говорил, что до ножа хирурга человек должен попробовать излечиться трагедией и лекарственными травами. Но после хирургического вмешательства поставить на ноги его может только комедия! Только несчастный человек навсегда остается без тени улыбки на лице.

— Мне казалось, что древние говорили «В здоровом теле — здоровый дух!» — с долей сарказма ответил Николай.