Время гарпий

Николай посмотрел на него с растущим интересом, сразу вспомнив эту нарочито безразличную интонацию, с которой с него снимали допрос после нападения на Мылина. Все же журналисты, как правило, были более заинтересованы в поддержании добрых отношений, стараясь не портить отношения, а сохранить их на будущее.

Впрочем, этот журналист мог быть настолько несведущ в балете, что заранее ставил на нем крест, считая, будто увольнение из театра действительно могло означать его окончательный выход на пенсию на пике формы. Но среди огромного числа корреспондентов различных изданий, бравших у него интервью, этого выделяла слишком жесткая манера парировать собеседнику и единственная ассоциация к общеупотребительному обороту, обозначавшему ситуацию, когда что-то не клеилось. Похоже, что на уме у его пытливого интервьюера было лишь «клеть дело» или «шить дело».

— Повторяю: ни с кем не ссорюсь, — с тяжелым вздохом ответил он шпику, прикинувшемуся журналистом. — Это мне хотят прилепить клише скандалиста. А гадости в прессе в мой адрес пишут только анонимы.

— Ну почему? Бывший министр культуры ставит свою фамилию, — улыбнулся тот, показывая выдававшуюся верхнюю челюсть.

— А кто он, объясните? — тихо спросил его Николай.

— Ну, как же? — не оценил его недоумения шпик. — Бывший министр культуры, не хухры-мухры.

— И что? — продолжал недоумевать Николай. — Меня не волнует мнение отставного чиновника, который берется рассуждать, кому выходить на сцену? Тем более, когда мне уже вручили бумажку об увольнении? Этот господин сильно возмущается, что заслуженные руководители других театральных коллективов высказывают мнение о ситуации в нашем театре. Каковы его личные достижения в искусстве, что он смеет оскорбительно рассуждать о ведущем артисте главного театра страны? И что за требование с его стороны ко мне, высказываемое им в печати, будто мне «надо уходить тихо»? А с какой стати я вообще должен уходить?! Из-за того, что так хочет крышующий ситуацию бывший министр? Сам он у всех в ногах ползал, за штанины хватался, никуда не хотел уходить. А мне советы подает, как надо уходить! Какая низость!

— Похоже, по-прежнему готовы возглавить театр? — задумчиво поинтересовался шпик, и Николай понял, что этот вопрос и был настоящей целью его визита.

— Абсолютно! — ответил он, видя, как лицо собеседника будто выцветает на глазах и становится невыразительным. — Надо многое менять. Понимаете, бас не может петь тенором, а маленький кривоногий артист танцевать принца. Нам продолжают рассказывать, что очередная премьера прошла с триумфом, и зал был полон. Но в нашем театре всегда аншлаг! Этот театр обречен на успех. Туристы шли сюда, чтобы потом показывать билет как сувенир. Это называется «продавать люстру». Об уровне постановки можно судить после второго антракта: заходишь в партер и видишь половину пустых кресел. Людей нет! Это страшно… Реальную цену спектаклю и исполнителю безошибочно знают перекупщики у колонн театра. Там действует рынок: билеты на два «Лебединых озера» с разными танцовщиками будут сильно отличаться в цене. Вот настоящее мерило успеха и заинтересованности публики!

Он долго раздумывал, идти ли на Джонни Деппа после интервью, оставившего такое же неприятное чувство, какое долго не проходило после допроса. История блюстителя закона Джона Рейда, ставшего с помощью индейца Тонто легендарным мстителем в маске, честно сказать, мало его вдохновила. Игра Джонни Деппа показалась ему маловыразительной и шаблонной. Возможно потому, что прекрасный актер никак не мог проникнуться образом индейца Тонто, у него был слишком кричащий бело-черный грим на лице, а вместо привычного индейского пера в волосах красовалась дохлая ворона.

Все персонажи фильма постоянно смотрели на часы, немного напоминая Белого Кролика из «Алисы в стране чудес». Наиболее интересные реплики касались времени, которое уже прошло или еще не наступило. Весь фильм герои, как Белый Кролик, гнались за ускользающим временем, и в конце фильма оставалось неясным, сумели ли они его догнать.

Вряд ли в своем душевном состояниион мог испытать удовольствие от просмотра, в особенности, зная, от кого он получил пригласительный билет на премьеру. Довольно средний голливудский вестерн напоминал сюжетом фильмы, которые он многократно видел когда-то раньше. Джонни Депп воспринимался им своеобразной приманкой, чтобы он решился пойти на этот фильм и напрасно потерять время, о чем ему постоянно напоминали крупные планы старинных карманных часов.