Время героев

— Или же шахмат. Играете в шахматы, Серж?.. Плохо?.. Я так и думал. Не надо относиться к жизни с такой серьёзной трагичностью. Она в конце концов тоже всего лишь игра. Только большая. Иногда мы соблюдаем правила, но чаще плутуем. Здесь не бывает игроков честных или бесчестных. Но — сильные или слабые. Те, кто умеют находить верные варианты движения, и те, кто путаются в собственных комбинациях. Но принципиально я с вами согласен — промедли Россия ещё немного, и Тифлис говорил бы сейчас на фарси или турецком.

— Если бы мне пришлось выбирать сейчас, — начал Сергей, стараясь заставить голос звучать небрежно, весело, беззаботно, под стать собеседнику. — Я бы не перешёл Кавказ. Я бы даже не подходил к Большому хребту. Остался у Терека, у Кубани и построил бы там границу наподобие стены, что стоит у китайцев.

— Точно! — развеселившийся Кемпбелл хлопнул себя по бёдрам. — И тогда бы уже мы были вынуждены занимать эти горы и получили бы ваши проблемы.

— Почему вы убеждены, что вам пришлось бы подниматься в Дагестан, в Чечню, в Черкесию?

— Дорогой Серж, философы учат нас, что природа не терпит пустоты. А природа политической жизни — тем более.

— Но эти горы, коллега, совсем не пусты. Здесь уже живут люди, что считают эти места своими.

Кемпбелл усмехнулся и одним жестом перечеркнул всё окружающее их пространство.

— На доске политических шахмат они только пешки. Истинные игроки — как мы с вами — находятся по краям. Хотя, вы знаете, мне нравятся эти люди. Они дики, они сильны, необузданны, коварны и кровожадны, но — они похожи на нас, шотландцев. Понимаете, Серж, мои предки тоже ютились в высоких горах, в каменных хижинах. Ходили полуголыми и резали друг друга ржавыми железяками. А потом явилась цивилизация... — Он умолк, и Сергей не решился вставить хотя бы слово в молчание, затопившее комнату. — Последний раз герцог Камберлендский[70] привёл своих негодяев на наши земли. Правда, сначала мои хайлендеры[71] едва не добежали до Лондона. И случилось это не так давно, не больше века назад... Да, в сравнении с тем, что творили в Шотландии войска королевского сына, ваши солдаты проявляют чудеса благородства и дисциплины... Но после этой резни шотландские кланы оставили саму мысль о будущих возмущениях. И вот я, потомок вольных и воинственных Мак-Грегоров[72], служу английской короне. Та же судьба, уверен, суждена и племенам этой земли. Кто здесь будет — русские, британцы, турки, персы?.. Или вдруг ещё незнакомое племя воспрянет по слову неизвестного нам пророка. Мне ясно одно — самостоятельно они не продержатся.

— Разумеется, — согласился Новицкий. — И я тоже уверен, что их сопротивление безнадёжно. Но почему бы вам и вашим... читателям... не примириться с русским флагом на Кавказском хребте?

— Да потому, что вы не удержитесь в этих пределах. Вы покатитесь дальше, на юг, на восток. Силу может остановить только сила. Пока мы видим одно направление — Персия, Афганистан. Надир-шах и Бабур с сыновьями приходили в Дели с запада. Но есть ещё один путь — с севера, из Центральной Азии, через Небесные горы. Один из ваших офицеров уже пробрался через пески.

Сергей понял, что Кемпбелл говорит об экспедиции Муравьёва[73].

— Вы хорошо осведомлены, Ричард.

— Знаете, друг мой, журналистика — профессия очень странная. Приходится узнавать о вещах, которые вроде бы тебя сейчас не касаются, но могут быть полезными в будущем.

— Нашим читателям, — съязвил Новицкий.

— И читателям тоже.

Сергей почувствовал, что продолжать пикировку более не имеет смысла. Он решился стать на минуту серьёзным.

— В сущности, Ричард, разница между обеими империями — вашей и нашей — в том, что вы играете, а мы — выживаем. Вы охраняете бриллианты, а мы — самую возможность существования нации. Турки могут сколько угодно негодовать, что Крым сделался русским. Но — последний раз крымские татары сожгли Москву уже при Иване Грозном. Времена вашей Елизаветы.

— Тогда мы ждали прихода Непобедимой Армады[74].

— Тогда вы можете нас понять. Посмотрите на карту, Ричард. От самого Кавказа до Дона, до Волги — только равнина. Самое раздолье для конницы. Мы валили деревья в своих лесах, чтобы остановить орды кочевников. Засеки шли от Воронежа до Саранска, то есть почти до самой столицы. Вы можете вообразить себе, как существуют люди в государстве с такими границами?! Кабардинцы и черкесы приходили на самый Дон. Если бы мы не поспешили к Астрахани[75], Турция стала бы от Азовского моря до Каспия. А может быть, и Персия прорвалась через ворота Дербента. Дальше же перед ними была бы одна Дикая Степь, где защититься никак невозможно. Так что наше продвижение на Кавказ — не богатырская игра от избытка сил. Это постоянная, напряжённая борьба за самое существование. Мы всего лишь пытаемся выжить. И непременное условие — граница по Кавказскому хребту. Рубеж, уготованный России самой природой.

Кемпбелл сделался тоже серьёзен.

— Почти, Серж. Вы почти меня убедили. Или лучше сказать — поколебали в моих убеждениях. Но позвольте заметить...