Время гладить кошек [litres]

– Не совсем. Думаю его приподнять, сходить в салон красоты.

– А что с настроением?

– Не знаю, кошки на душе скребут.

– Правильно, сделай им маникюр.

– А ты что делаешь?

– Да ничего особенного. Новости слушаю.

– Не надоело?

– Должна же я быть в курсе того, что творится в мире.

– Кому?

– Тебе хотя бы, ты же ни черта не знаешь.

– И не хочу знать. У меня и так полно седых волос.

– Вот и подкрасишь в салоне. А потом дуй сразу ко мне. Тома обещала испечь пирог с семгой.

Иногда Вера разговаривала сама с собой, кто бы еще мог понять ее лучше, чем она сама. В ее большом светлом доме часто появлялись гости, то на каких-то вечеринках, по случаю праздников или дня рождения, то просто так, в любом случае бабушка меня знакомила со всеми. В основном ее коллеги по сцене. Когда-то она играла в театре. Театр закончился, но артисты остались. Это был бал падших ангелов и монстров, а мне приходилось улыбаться всем: парикам, декольте, филлерам, ботоксу, все это так бросалось в глаза, что становилось смешно. Как люди могли так не любить себя? В этом доме я научилась видеть людей, распознавать их желания и знать, чего ожидать от того или иного персонажа. Лакмусом своих людей была большая красная картина. Красная картина на красных обоях у многих вызывала удивление. Бомба медленного действия, заложенная еще одним гением Ротко. Не все ее сразу замечали, но кто замечал, считались уже своими. Потом они как заговоренные то и дело возвращали взгляд к этому холсту. Дорогая загадка от самого дорогого художника. Общение под красное было довольно фривольное. Вера не любила церемоний, и этот молодой человек не церемонился:

– Потрясающе выглядишь. Как тебе это удается?

– Я каждое утро меняю плохое настроение на чашку кофе.

– А я все время думаю, кто эти счастливые люди, которым с утра кто-то варит кофе. Откуда такая роскошь?

– Я не рассчитала силы, пару раз развелась по любви и решила, что хватит, дудки, и вышла по расчету. Тем более, что он был настойчив, он бурил скважины в Сибири, ну, и пробурил одну в моем сердце. Так и общались, он качал нефть, я качала права, потом мне надоело, я сдалась и начала качать это кресло. – Качнулась в кресле Вера, повторяя свою любимую историю жизни.

– Чтобы получить такое кресло, – мужчина обвел взглядом весь дом, – надо сильно постараться, – и уткнулся в картину.

– Да, три выкидыша, два развода, одно предательство за три тысячи километров любви, а потом я завела кота, точнее, муж мне его подарил.

– Дорогая любовь.

– Дорогая я.

Самым забавным молодым и адекватным из всех гостей был психолог ее собаки. Его звали Тихон. Приятный молодой человек. Рыжий, как Верин кот. Однажды Вера, то ли случайно, то ли намеренно, познакомила меня с ним.

Она уснула в кресле во время их разговора, и разговор пришлось поддерживать мне. Настроения не было, и пришлось пойти ва-банк, чтобы его как-то поднять. Я решила поиграть с котом.

– А что вы читаете?

– В основном детективы. – Закрыла я книжку и кинула ему.

– Как вас зовут?

Он не ожидал. Весь извернулся, но все-таки поймал детектив. Глупо улыбнулся вопросом «больная, что ли?». Потом взял себя в руки, посмотрел на обложку, снова глупо улыбнулся и кинул мне книгу обратно.

– Тихон. – Сверкнул он своими бирюзовыми глазами. Глаза – вот что делало его неповторимым.

– Очень приятно. Фортуна. – Сделала я следующий ход. На этот раз Тихон был готов к игре и ловко поймал книгу. Снова посмотрел на обложку и отправил мне книгу обратно.

– Не скучно?

– Тетушке нравится. – Поймала я книгу и положила на столик рядом с собой.

– Да, Вера без ума от интриг. Я нигде не мог вас раньше видеть? – Загорелся от такой неожиданной разминки Тихон.

– Могли, в кино. Я часто снимаюсь в кино.

Молодой человек улыбнулся. Утонченный нарцисс, когда молчал, и сухой самолюбивый плющ, когда начинал говорить, который шаг за шагом пытался всех обнять, собрав всех под сенью любви к себе. Рыжий-рыжий. Прямо золотая осень. Он тянулся к солнцу, раскидывая свои хищные лапы, цеплялся за каждую деталь, чтобы подняться как можно выше. Фортуну это забавляло, как никогда хотелось куражиться и хамить.

– Первый раз вижу актрису, которая работает нянькой.

– Так это Вера затащила меня в кино, познакомила с одним режиссером, тот предложил сразу роль, а утром я проснулась знаменитой.

– С режиссером?

– Нет, я не такая.

– Так и я не такой.

– Откуда вы знаете, я же с вами еще не просыпалась.

– Это исключено.

– Я тоже так думала.

– Да, придумщица вы знатная. Зачем было городить всю эту трехэтажную чепуху?

– Знали бы вы, как тут все мне надоели, тетушка засыпает, а мне потом говорить с ее гостями. Вот и сочиняю. Вы же тоже любите сочинять.

– В смысле?

– Про меня уже что-то сочинили?

– Да. Говорят, что вы никакой не психолог, просто вошли в доверие к бабуле в надежде получить кусок от ее наследства.

В этом момент психолог почувствовал себя неудобно и поменял позу в своем кресле. Он закинул одну ногу на другую, будто повесил на входе вывеску «Закрыто на переучет».

– Не бойтесь, я вас не выдам, потому что в нас много общего, вы тоже любите сочинять.