Время гладить кошек [litres]

– Ну я не совсем психолог. Я собачий психолог.

– Да? А ведете себя как школьный. А я та дикарка из детства, которую родители переводят из одной школы в другую. И для каждого из этих целителей душ есть своя остросюжетная история. Теперь-то я понимаю, что это была элементарная самооборона. Вам знакомо это чувство беззащитности?

– Да, оно называется чувство собственного достоинства.

– По-вашему, я не достойна играть в кино? Можете не отвечать. А я часто вижу себя блондинкой. А по сценарию мне надо побриться налысо.

– То есть вы настаиваете на том, что вы актриса?

– Да, кино никто не отменял и режиссер настоящий, он тоже приходит к тетушке, скажу по секрету, иногда я ее называю бабуля, но ей это жутко не нравится, они сплетничают о новых направлениях в кино, кто куда с кем пошел и с кем лег, и, конечно, о том, что раньше актеры играли лучше.

Здесь Фортуна не сочиняла. Киношник действительно приходил. И встречи эти напоминали старую кинопленку, которую зажевало в кинопроекторе, а люди в темноте зала начинали свистеть и топать ногами: «Когда ты уже сдохнешь, старуха!». Все окружение дома замерло в ожидании.

– Интересно, – неинтересно выдавил из себя психолог. Было заметно, что он включился, начал анализировать, но его ЭВМ никак не могла понять эту странную программу.

– Очень. Просто я еще не дала согласие.

– А он любит лысых?

– Ну какой вы глупый. Он вообще любит жену.

– Она безнадежно больна?

– А вы красивый, даже когда агрессивны. Я все чаще встречаю таких людей, им кажется, что они все про других знают.

– Конечно, знаю, раньше я работал пластическим хирургом.

– Как интересно. А я думала, что это все бабушкин бред. Значит, кожный психолог, – рассмеялась Фортуна.

– Скажите уже сразу – портной.

– Не обижайтесь. Никогда не видела пластических хирургов так близко к своему лицу.

– У вас все впереди.

– Вы такой самоуверенный.

– Ну я же хирург.

– Да, ваши ошибки слишком дорого обходятся красоте.

– Вы всегда такая агрессивная?

– Нет, просто хочу вам понравиться.

– Зачем?

– Чтобы вы сделали меня красивее, – рассмеялась собственной шутке девушка.

– Здесь медицина бессильна.

– А вы злой. Шутка неудачная. Вообще, шутить о внешности девушки в ее присутствии неприлично, да и в отсутствии тоже. Вот почему у вас и девушки нет, – тут же отыгралась Фортуна.

– Почему?

– Потому что у вас скальпель тупой. Вы делаете больно.

– Вы меня вынудили.

– Даже не уговаривайте. Нет, я ни за что под нож не лягу. К вам тем более, вдруг вы не только злой, но и злопамятный.

– Все так говорят, но проходит время. А у актрис оно проходит еще быстрее, по крайней мере им так все время кажется. Чувствуете, как оно проходит прямо по телу, потом стоит и топчется на лице.

– Ха-ха-ха, – театрально рассмеялась Фортуна. – Прямо на больное, но у меня там не болит пока.

– Годы изменят мнение.

– Вы считаете, что морщины – это изменение мнения?

– Нет, борьба с ними – это изменение мнения. Эта идея-фикс, что есть кто-то лучше, красивее, успешнее. Помните сказку, где постоянный вопрос к зеркалу: «Я ль на свете всех милее, всех прекрасней и белей».

– Ну раз вы такой умный, тогда ответьте почему?

– Женщины одержимы. Нет ничего более страшной одержимости в женщине, чем желание повторить другую женщину.

– Страшная – ключевое слово. Все хотят быть красивыми.

– И долго жить. Никто не хочет стареть. Хотя самый долгий путь к долголетию – это старость. Здесь заложен самый большой конфликт женщины. Никто не хочет умирать молодым, но и стареть никто не хочет.

– А самый быстрый?

– Что – самый быстрый?

– Самый быстрый путь к долголетию?

– Это творчество. Творцы в своих произведениях живут вечно. И чем раньше умрешь, тем дольше будут помнить, – усмехнулся, глянув на старушку в кресле, которая вдруг открыла глаза, услышав про эликсир бессмертия. Хирург встал, подошел к бабуле, качнул кресло, и старушка продолжила свой путь в вечность.

– Вас-то пациенты запомнят надолго. Роспись по лицу, – улыбнулась девушка.

Хирург ухмыльнулся и вернулся на свое место.

– Вы так мне напоминаете одного человека. Надо же такое сходство.

– Кого?

– Кота Твигса.

– Ха-ха-ха. Этого разбойника. Открою вам страшную тайну – мы родственники. Я его брат.

– Я так и знала. А кто из вас старший?

– Я.

– Я пока еще не знаю, хотела бы я дожить до этих лет. Хотя старушки, которых я знаю, довольно милы, болтливы, раздражает только их постоянное желание делиться опытом. Все время думаю – почему не деньгами.

– Для них опыт – это и есть деньги. Пригодился опыт?

– На чужой опыт ни черта не купишь.

– Мне кажется, вы правы, чужой опыт ни хрена не стоит, вот деньги – другое дело. Вы думаете, зачем все эти люди сюда приходят так часто – они надеются на свою долю наследства.

– Вы тоже?

– Надеюсь, – неуверенно ответил Тихон.

– А с виду такой тихоня, никогда бы не поверила. Каким образом?

– Я психолог ее собаки.

«Да какой он психолог, психолог здесь один, и это я. Я здесь всех успокаиваю и привожу в чувства!» – Вдруг зашевелился кот, он дернул ухом, будто прогнал невидимую муху, но мухи не было, его чуткий слух тронула эта сладкая ложь.

– Вы же вроде как хирург.