Время гладить кошек [litres]

«Осторожно, злая, как собака» – отвечало мое выражение лица. Никто не хотел быть покусанным.

Только одному гению моя ненависть была нипочем. Возможно, потому что он меня не замечал, игнорировал. Правда, я сидела в зале, среди большого числа ученых, но все равно мне казалось, что меня игнорируют. Голос с трибуны царапал мое самолюбие, пытаясь заставить обратить на себя внимание. Я не ожидала, что сдамся так быстро. В очередной раз, на конференции по теоретической химии, его речь возбудила во мне такую химию, что я готова была отдаться ему прямо там же, в зале.

По-серьезному он занимался квантовой физикой как профессионал, а как любитель он искал вопрос на ответ, есть ли жизнь после смерти, пытаясь научным языком доказать, что энергия сознания и материя мысли есть нечто материальное, позволяющее человеку существовать в другом измерении.

– Тетя, а что такое отдаться?

– Отдаться – это значит согласиться на любые физические опыты.

– Ты стала подопытной.

– Именно, точнее не скажешь.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Не знаю. Наверное, потому что я слишком одинока. И больше некому.

– Ты одинока? У тебя же куча подружек.

– Знала бы ты, как они мне все надоели, они же скучны до смерти. А умирать еще не хочется, хочется жить и радоваться жизни. Но когда ты понимаешь, что ты одна, а самая близкая из подруг – это твоя собака, которая дружит с тобой и лижет твои пятки по утрам только ради того, чтобы я вывела ее отложить на этот сраный мир, пардон за мой французский, но здесь точнее не скажешь. Здесь невольно хочется поделиться.

Мне было смешно и стыдно одновременно, нет, не за слова, дома я слышала от родителей и не такое, особенно когда они собачились между собой, стыдно было за Леску, которая валялась сейчас в ногах, на коврике, помахивая во сне хвостом.

Леска понятия не имела, что сейчас о ней говорит хозяйка.

– А подружка у меня была одна, она на двадцать лет старше, знаешь, что она мне сказала? Жить надо не так, как от нас этого ждут, а как велит сердце. «Я слишком поздно это поняла, а ты еще можешь воспользоваться моим советом».

Вот я подумала, на кой хрен мне эта порядочная со стороны жизнь, если внутри нее нет никакого порядка. Будто я все время расставляю вещи максимально неудобно для себя, лишь бы со стороны все выглядело прилично. Я всегда хотела жить неприлично, чтобы у моих поступков не было никакого обличья.

– Тетя Надя, ты смотрела фильм «Во все тяжкие»?

– Это про наркотики?

– В некотором роде.

– Любовь – вот настоящий наркотик, все остальное подделка и пустая трата здоровья и времени.

– А где сейчас твоя подруга?

– Отправилась во все тяжкие. На прошлой неделе была на ее похоронах. Лежит она себе в гробу, вся приличная, и похороны торжественные, и все произносят речи, но никто, кроме меня, не знает по-настоящему эту женщину, а все потому, что похороны важнее покойника, так же как пьянка на день рождения важнее именинника. Короче, внукам она завещала деньги, а мне открытия, которые она сделала буквально перед тем, как нажать на включатель того света. Поэтому я не буду больше притворяться, моя дорогая племянница. Я буду жить не так, как от меня ждут, а так, как я хочу. Сильный мужик, но внутри него ребенок, который хочет на ручки к папе. Просто ему не хватило папы.

– Это ты про своего ученого?

– Ну да. Найдется же стерва, которая ему за меня отомстит.

Надя и Феликс. Химия чувств

– Вот думаю, в колбе тебя хранить или в пробирке? – смотрел Феликс на Надю влюбленным взглядом, когда они снова встретились на очередном банкете в честь вручения премии по элементарной физике.

– В сердце.

– Я бы с радостью, но у меня нет сердца.

– Где же оно?

– Давно уже в Кунсткамере в банке со спиртом.

– Я бы тоже хотела жить в Питере.

– Угу, – пробубнил ученый, неожиданно улыбнувшись кому-то в толпе гостей. Разговор то и дело обрывался на рукопожатия знакомых и немые встречи взглядов знакомых, коих было полно в этом зале. Феликса знали все.

– Где же я в таком случае буду жить?

– Ты же только что хотела в Питере, я еду туда на днях в командировку.

– Я серьезно.

– В голове тебя устроит?

– В этой толпе? Я же там запутаюсь, в лабиринте извилин среди гипотез и теорий.

– Я выделю тебе комнату в зале открытий. Ты будешь моим самым великим открытием.

– Какая честь.

– Думаю, тебе там будет удобно.

– А тебе?

– И мне, мне легко будет тебя найти.

– Среди других ассистенток?

– Нет, что ты, я же сказал, что у тебя будет отдельная комната со всеми удобствами.

– Апчхи, – чихнула я.

– Тебе начихать на меня.

– Нет, у меня аллергия на кошек.

– На каких кошек?

– Эти стервы, которые постоянно крутятся вокруг тебя. Думаешь, я не вижу?

– А, киски? Не обращай внимания. Ты самая любимая моя кошка. Я готов гладить тебя бесконечно.

Потом он уехал. Таким ненавязчивым слогом мы переписывались каждый божий день. И действительно казалось, что все эти дни были посланы Богом. Куда бы он ни послал его, я готова была следовать за Феликсом. Он постоянно звонил мне, но чаще писал из своих командировок, что скучает, что хочет быть рядом, что ждет.