Время и комната

Макс (щелкает пальцем). Подожди!.. Вот!.. Ну давай!.. А! Да это же блеск. Ай, какой блеск! Ерундовый приемчик. Ты думаешь, он его уже забыл, а он что-то там лепечет, а потом — та-та-та — берет и еще раз навешивает, и так без конца! Ах-ах-ах. Блестящая школа, я тебе говорю, высший класс. (Пьет.) Да. Я плохой актер. Но я мог бы быть вполне хорош в кабаре. Артистом развлекательного жанра. Талантливым импровизатором, у которого немножко больше в башке, чем у других. И махонький дефект речи.

Лена. Брось, Макс. Не заводись. Ты портишься на глазах, когда начинаешь заниматься самокопанием.

Макс. Стало быть, ты считаешь меня великим актером.

Лена. Чего ты хочешь? Стать звездой? У тебя своя индивидуальность. Это гораздо важнее. Будь доволен тем, что ты умеешь. И тем, что никто так не умеет, как ты.

Макс. Поставь-ка бутылку посередине. Пусть стоит совершенно одна, как стрела. Подальше. В ледяной холод, в центр пространства. Ух, зверь! Стеклянная кобра!

Лена (убирает бутылку). Тут почти ничего нет…

Макс. Конечно, в отношении этих фанатиков трезвости, этих холодных ремесленников я прав. Успех превратил их всех в зомби. Повторяются на каждом часу. Одна видимость, один бред, зажравшиеся кретины. Жиреют день ото дня. Ну хотя бы один искал какие-то оттенки, хотя бы один старался понять что-то огромное и неизвестное… Лена! Я без тебя пропаду. Знаешь, что со мной происходит? Не догадываешься? Я этого не осилю, это чертовски трудно, я не подберу ключ.

Лена. Каждый раз, когда ты говоришь со мной, ты спрашиваешь о себе. «Кто я?» «На что я способен?» «Почему я не другой?» Ты, ты, ты.

Макс. Ты не дала мне счастья, Лена. Ты ведь тоже из богатеньких. Тебе не нужно работать. Живешь благодаря виноградникам и автозаправке твоей семейки. А я за твой счет. Разве можно уметь, когда не надо? Художник нуждается в сопротивлении, во внешнем дефиците, чтобы расправить крылья. Я должен восстать против твоего смирения. Твоего неистощимого терпения. Твое вечное понимание погубит меня. Это выше меня. Ты пойми, именно театр помешал мне стать хорошим актером. (Идет за бутылкой.)

Лена. Ты пьешь слишком много.

Макс. Да, да, я пью слишком много. Но и с удовольствием. (Пьет.) Ты знаешь, люди театра — народ бродячий, лицедеи, — с нравственной точки зрения: шайка калек. Древнее клише, я знаю. Но ведь и верное. Все так, как пишут в книгах, точь-в-точь. Не потому, что они предаются исключительному или исключительно многим раз-вратам. Тут они могут перещеголять любого страхового агента. А потому, что у них нет характера. Их аморальность в том, что они — так велит их профессия — не воспринимают всерьез другого — пусть у него власть, слава, публичное признание. Ни в какой другой среде не найдешь так много людей, поносящих своего брата на чем свет стоит, так много завистливых, малодушных, ничтожных натур. Наверно, любой человек, удачно скрывающий изъяны своего характера, — гораздо более способный актер, чем артист. Артист лезет напролом, где только может. Возьми такого типа, как Фолькер. Разъеден честолюбием до костей, имеет все — «Ягуар», дом на Азорских островах, жену и любовницу, в тридцать один год он — главный режиссер. Все есть, кроме таланта. Предаст, обманет, залезет тебе в душу и подставит подножку…

Лена. Охота тебе крыть человека, с которым ты завтра утром будешь раскланиваться!

Макс. Дай выругаюсь. Все люди двуличны, и я не исключение. (Достает из кармана письмо.) Ты погляди. Они приглашают меня на теледискуссию. Несомненное доказательство первостепенной важности моей персоны. О чем разговор? Видеошок. Восьмая передача цикла. Актер — профессия с будущим. Со знаком вопроса. Все каналы испытывают нужду в актерах. Ясное дело. Одна половина мира будет изображать актеров, другая — зрителей.

Лена. Оставь свою иронию. В кои-то веки повод порадоваться. Кто другие участники?

Макс. Эдвард Бальзер, Ханс Зенкер, Оскар Вернер, Элизабет Фликеншильдт^{48}. Одни покойники.

Лена. Послушай. Тебе приятно, я же вижу.

Макс. О, я счастлив. Меня не забыли, если надо подискутировать с покойниками. Как ты думаешь, как они на меня вышли?

Лена. Очень просто. Им нужна точка зрения совершенно нормального актера, достаточно интеллигентного, у которого опыт работы в театрах за железным занавесом…

Макс. Ты мне так льстишь, чтобы сесть мне потом на шею, — или в самом деле так думаешь?

Лена. Слушай, хватит меня мучить.

Макс. Когда-нибудь докажут, что все человеческие связи держатся исключительно на подлости. Какими-нибудь лучами просветят все эти запутанные тропы и обходные пути, делающие человека чудовищем… Как они вышли на меня?! Кому-то должна была прийти в голову эта идея! Только ради того, чтобы бросить взор в болото посредственности — представить миллионной аудитории долгожданного господина Никто. Этого издевательства над собой я не допущу.