Время и политика. Введение в хронополитику

Второе направление – геополитика – уделяет существенно большее внимание символической стороне пространственных характеристик. Как отмечает в своем недавнем обзоре развития геополитики Д.Н. Замятин, способ геополитической рефлексии существенно отличен от принятого в науке: метафоры не терминологизируются, но преобразуются в специфические пространственные образы, конструируя которые геополитика опирается на традиционную географическую карту. Строго говоря, геополитика не является ни наукой в собственном смысле, ни политикой – несмотря на четко заявленную целенаправленность геополитической деятельности. Она представляется в методологическом смысле “когнитивным монстром”, который, однако, порой необходим и желателен, поскольку он унифицирует целенаправленную когнитивную деятельность, свертывая ее в пространственные образы[268]

В рамках геополитики на традиционное физико-географическое пространство накладываются многочисленные “слои” его образов, особых по происхождению, структурам, способам функционирования и специализации. Такие образы сосуществуют и совмещаются в традиционном пространстве. Таким образом, представления геополитики позволяют учесть не только объективные особенности тех или иных регионов или местностей, но и специфические особенности их отражения в человеческом сознании. В частности, на уровнях страны региона, небольшой местности могут происходить совершенно несхожие образные взаимодействия и трансформации, ведущие к появлению и доминированию принципиально разных образов географического пространства[269].

Д.Замятин выделяет следующие методологические основания геополитики:

1. Географическое пространство само по себе способно быть активным элементом политической системы, важным фактором политического развития

2. Геополитика в своем концептуальном развитии опирается прежде всего на классическую географическую карту в том виде, в каком она сложилась в Европе Нового Времени.

3. Геополитика есть проектная деятельность и моделирование простых по структуре географических образов, которые обычно служат базой для научной, политической, государственной и общественной деятельности.

Эти характеристики относятся, впрочем, к положениям классической геополитики времен первых десятилетий XX века, когда Карл Хаусхофер[270] и его немецкие коллеги оказали достаточно большое влияние на развитие внешней политики гитлеровского рейха. Долгое время эти взаимосвязи бросали густую тень на саму геополитику, сегодня же, например в современной России, такие последователи классической геополитики, как А.Г. Дугин[271] в течении ряда лет возглавляли кафедру на социологическом факультете МГУ. Отметим, что и в США такие последователи классической геополитики, как Збигнев Бжезинский[272], являются не только профессорами университетов, но и занимали ответственные политические позиции в внешней политики страны. Однако наряду с А.Г. Дугиным в современной России в области геополитики работали и работают такие серьезные исследователи, как В.Л. Цымбурский[273], М.В.Ильин[274], Д.Н. Замятин[275] и другие Сегодня активно развивается и так называемая «критическая геополитика», которая, относясь критически ко многим положениям Карла Хаусхофера, Хэлфорда Джона Макиндера[276] и других представителей классической геополитики, тем не менее изучает влияние пространственных характеристик на политические процессы, учитывая и символические аспекты такого влияния[277].

Здесь стоит подчеркнуть, что многие положения классической геополитике, базируясь на картографических представлениях о пространстве, неотрефлексированно включали и темпоральную компоненту. Так, например, знаменитое представление Хэлфорда Макиндера о Хартленде (сердце мира), которое находится где-то в районе Сибири и его тезис о том, что тот, кто владеет Хартлендом, владеет миром, столь любимый сердцу российских приверженцев классической геополитики, незримо основывалось на длительности и, соответственно, сложности завоевания гигантских евразийских пространств. При этом под «завоеванием» подразумевалось сухопутное продвижение войск и вооружений. Сегодня же, когда для стратегических ракет с ядерным оружием время достижения любой точки Земли составляют уже десятки минут, понятие Хартленда теряет свое значение, отражая ситуацию начала XX века…

Именно поэтому столь перспективно рассмотрение политических процессов в совместном контексте пространства и времени, то есть развитие геохронополитики, о чем почти двадцать лет тому назад писал М.В. Ильин[278]. Именно поэтому представляется вполне логично обратиться к существующему уже более столетия понятию «хронотоп».