Время игры

— Еще раз благодарю за очередной комплимент. Из ваших слов следует, что вы работаете в российской контрразведке, и в весьма немалых чинах… — В обоснование своей проницательности я обвел взглядом помещение, покачал бокалом с остатками вина. — Но в чем причина вашего ко мне интереса? Даже если у меня есть еще и другое имя и паспорт. Нынешний же подлинный? Вряд ли российские законы столь строги, что регламентируют и данную ситуацию.

— Ни в коем случае. Просто этот вопрос заинтересовал меня… в частном порядке. Правда, у вашей жены и спутников паспорта все же… Ну, я не скажу, что фальшивые, бланки абсолютно подлинные, однако получены… наверное, в особом порядке. Что, впрочем, — остановил он движением руки мою попытку тут же ответить, — также не может интересовать российские власти, к которым я, к вашему сведению, не принадлежу.

— Ну и слава богу, — ответил я, раскуривая сигару. — Тогда зачем вы взяли меня под колпак?

— Как вы сказали? Интересное выражение, никогда не слышал. Хотя смысл ясен. Отвечу, но несколько позже.

Глава 17

Тот, кто назвал себя Георгием Михайловичем, всего лишь двадцать, да еще и с небольшим хвостиком лет назад шел, опираясь на палочку, по вымощенной красным кирпичом улице дачного поселка Троицкое, недалеко от Нового Иерусалима.

Всего как три месяца делавший удачную карьеру офицер спецназа ООН, самый, пожалуй, молодой в этих войсках полковник, совершенно случайно (а бывает ли на войне иначе?) получил тяжелейшее ранение, поставившее крест не только на дальнейшей карьере, но и едва не стоившее жизни.

В очередной раз международные силы проливали свою и чужую кровь, ведя бои, сразу и не поймешь, оборонительные или наступательные, на южном «тет-депоне»[36] свободного мира, между Вади-Хальфой и Асуаном.

Спасибо, польские вертолетчики выдернули полковника вовремя из палатки полевого медпункта, а еврейские врачи в Каире буквально по фрагментам собрали воедино раздробленные разрывом снаряда бедренную и тазовую кости, восстановили и соответствующие внутренние органы.

И теперь списанный вчистую, хотя и получивший более чем приличную компенсацию от ООН и один из высших орденов, полковник понятия не имел, как жить дальше.

Завербовавшийся еще поручиком в международные силы поддержания стабильности выпускник Владимирского воздушно-гренадерского училища давно потерял связь с родной армией и вряд ли мог рассчитывать хоть на какую-то должность даже и в нестроевых частях.

Жизнь же пенсионера-рантье в тридцать шесть лет ему претила.

И вдруг вчера он получил письмо.

Именно что настоящее письмо, не распечатку с домашнего компьютера.

Плотный голубоватый конверт, изящным шрифтом выведенный адрес, а внутри лист веленевой бумаги с тисненым грифом и до чрезвычайности лестный текст:

«Строго конфиденциально!

Господин полковник! Офицерский клуб „Витязи Отечества“ рад будет принять Вас в качестве Почетного гостя начиная с завтрашнего, июля 28 дня сего года по адресу…

Брат-командор имярек.

P. S. Для проезда к месту назначения наемным транспортом пользоваться не рекомендуется».

Подпись, печать.

О клубе полковник кое-что слышал еще в Африке. Россиян в корпусе служило порядочно, да и с сотрудниками военных представительств России в сравнительно цивилизованных странах встречаться приходилось.

Рано или поздно подогретые местными винами или отечественной водкой разговоры касались и этого. Мол, существует такой суперэлитарный клуб, попасть в который куда труднее, но полезнее для карьеры, чем жениться на дочке военного министра.

Кого и как туда принимают — тайна, покрытая мраком. Однако сведения так или иначе просачиваются, будто вода сквозь стены карстовых пещер. Превращаясь при этом в причудливые фантазии природы, наподобие сталактитов и сталагмитов.

Говорили, что иногда туда попадают и капитаны, но позорно проваливаются на баллотировке заслуженные генералы. Что члены клуба могут жить на полном пансионе получше, чем члены правительства на своих дачах. Что за ломберным столом составляются карьеры и решаются вопросы войны и мира.

Георгий в подобную болтовню не верил. Жизнь он повидал и с лица, и с изнанки, знал, что такое человеческая глупость и жадность. Офицеры номерных полков из глухой российской провинции такими же точно сказками о жизни ооновских сорвиголов распаляли себя во время скучных посиделок в своих собраниях.

Что-то наверняка есть, какое-то сравнительно закрытое заведение, так подобные есть везде. Гольф-клубы, яхт-клубы, клубы любителей чайных церемоний… Читайте, господа, воспоминания графа Игнатьева.

Однако, получив письмо, полковник все же взволновался.

Немного настораживала фраза о нежелательности использования таксомотора.

Неужто столь засекречено местоположение одной из клубных резиденций?