Время «Икс»: Пришельцы

К этому времени Кармайклы и думать забыли о том, что когда-то Халид находился в лагере для интернированных. Он жил среди них, точно марсианин среди людей, вместе с почти такой же «марсианкой» Джилл, в своей собственной хижине, которую Майк и Энсон помогли им построить позади огорода. Там Халид целыми днями создавал скульптуры, большие и маленькие,— из камня, глины и кусочков дерева,— а еще делал наброски, учился смешивать краски и рисовать ими; и вместе с Джилл они растили своих фантастически прекрасных детей. Никто, даже сам Халид, никогда и не вспоминал о его таинственном прошлом. Халиду меньше всего хотелось наносить визиты давно ушедшим теням. Он предпочитал жить здесь и сейчас, не заглядывая вперед и не возвращаясь назад.

Прошлое других людей, однако, все время вторгалось в жизнь Халида, потому что от его хижины было совсем недалеко до кладбища ранчо, расположенного в небольшом, почти прямоугольном ущелье со скалистыми склонами, слева от огорода. Халид часто приходил сюда, сидел среди могил и глядел вдаль, не думая ни о чем.

Кладбище для подобного времяпрепровождения подходило идеально. Маленький каньон открывался на одном конце в другой, гораздо большего размера, обращенный не в сторону Санта-Барбары, а примыкающий к склону следующей горы. Здесь можно было сидеть, прислонившись спиной к скале, видеть лишь голубое небо, в котором кружили ястребы, и далекую серо-коричневую громаду следующей горы, одной из тех, которые ограничивали ранчо с запада.

Вокруг, словно грибы, стояли могильные плиты, но это Халида не волновало. Мертвые путали его ничуть не больше живых. В любом случае, он мало кого знал из этих людей.

Самый большой и искусно сделанный надгробный камень стоял на могиле Полковника Энсона Кармайкла III (1943-2027). Здесь всегда, в любое время года, лежали свежие цветы. Халид знал, что Полковник был патриархом этой коммуны. Он умер спустя день или два после того, как Халид появился на ранчо. Они так и не встретились.

Не знал он и капитана Энсона Кармайкла IV (1964-2024). Судя по всему, имя Энсон тут пользовалось большой популярностью — среди обитателей ранчо было полно Энсонов. Старшего сына Рона Кармайкла звали Энсон; и сына Стива тоже, хотя все называли его Энди. Халид думал, что наверняка есть и другие Энсоны. Здесь было так много детей, что немудрено запутаться. По настоянию Джилл Халид назвал этим именем даже одного из своих сыновей: Рашид Энсон Бек. Тот, что лежал в могиле перед ним, был известен как Энс — старший сын знаменитого Полковника, умерший раньше своего отца. Печальная история, конечно, но деталей Халиду никто не рассказывал. Джилл, хотя и была дочерью Энса, никогда не говорила о нем.

Мать Джилл была похоронена рядом со своим мужем: Кэрол Мартинсон Кармайкл (1969-2034). Халиду она запомнилась как худая, бледная, подавленная женщина, сильно потрепанная жизнью версия своей прекрасной дочери. Говорила она всегда очень мало. Халид сам вырезал для нее надгробный камень — с двумя крылатыми ангелами, державшими замысловатый венок. Так захотела Джилл. Сразу позади могил Энса и Кэрол была могила кого-то по имени Элен Кармайкл Бойс (1979-2021) — Халид понятия не имел, кто это такая,— и неподалеку от нее находилось место упокоения первого мужа Джилл, таинственного Теодора Кварлеса (1975-2023), прозванного Тэдом.

Халид знал о Теодоре Кварлесе очень мало: что тот был значительно старше Джилл, что они прожили вместе как муж и жена около года и что он погиб под горным обвалом во время зимней непогоды. Халид не проявлял к Теодору Кварлесу никакого интереса — достаточно того, что ему было известно о самом факте его существования.

Дальше шли могилы детей, умерших в младенчестве из-за отсутствия на ранчо квалифицированной медицинской помощи. Семь могильных плит, совсем маленьких, стоящих в ряд. На них тоже обычно лежали цветы. Зато на следующей могиле цветов никогда не было: в ней был похоронен безымянный шпион, квислинг, убитый Чарли шесть или семь лет назад. Рон настоял, чтобы его похоронили как положено, хотя по этому поводу между ним и Чарли разгорелся жаркий многочасовой спор, закончившийся лишь после вмешательства юного Энсона, сумевшего примирить спорщиков. На могиле, находившейся у самого края маленького кладбища, стоял необработанный камень, и никто никогда не приближался к ней.

На этой стороне кладбища возвышались еще два надгробных камня, которые Халид установил сам пару лет назад. Он не спрашивал ни у кого разрешения, просто пошел и сделал то, что хотел. Почему бы и нет? Он тоже живет здесь и, значит, имеет право.

Один символически обозначал могилу Аиссы. Конечно, Халид не знал точно, что она умерла. Но у него были основания предполагать это, и ему хотелось, чтобы так или иначе что-то здесь напоминало о ней. Она была единственным близким ему человеком на всем свете. Он вырезал для нее прекрасный камень, со сложным орнаментом в виде переплетенных завитков. Все абстрактное: благочестивая Аисса не признавала резных изображений Божьих созданий. В центре большими рельефными буквами было написано:

АИССА ХАН