Время итогов

Новая тема — явление редкое. Темы войны хватает на многих писателей, уже сотни книг написано и еще будет написано немало. Потому что у каждого писателя свой ракурс, а тема неисчерпаема. Некий поворот в известной теме, и этого уже достаточно, чтобы по-новому осветилось известное, чтобы возникли новые мысли и раздумья. Не всем писателям отпущено одинаково красок на палитре — тут уж ничего не поделаешь, но знать жизнь, уметь разобраться в ней каждый писатель обязан. Тут уж никаких скидок быть не может. Только при таком условии может быть активной гражданская позиция писателя. Да и для того, чтобы создать определенный характер, рожденный конкретным временем, тоже надо хорошо разбираться в поступательном движении общества, иначе трудно определить новое в сознании современника.

В наш век, когда со всех сторон сыплются интереснейшие сведения из разных областей науки, техники, искусства, когда человек как бы перенасыщен все новой и новой информацией, на плечи писателя ложится дополнительная большая задача. Учитывая занятость и загруженность читателя, он должен создавать такие книги, которые находили бы свое достойное место в этом потоке информации.

Сегодня Век Уплотненного Времени. Я ни в коей мере не исключаю большой роман, но при одном непременном условии, если в нем только нужные слова. Тем более такое условие должно стоять перед рассказчиком. Поэтому я стараюсь писать как можно лаконичнее. Убираю все известное, оставляя читателю только то, чего он не знает. Так поступил я с рассказом «Роман без любви». Он доведен до трех машинописных страниц. Но такой лаконизм, естественно, не должен идти за счет обеднения эмоционального воздействия. Напротив, чем короче удар, тем он должен быть резче, сильнее.

Я никогда не пишу, когда мне неинтересно сидеть за столом. Только в том случае, если работа увлекает, пишу, уверенно зная, что и читателю передается мое увлеченное состояние. И он с интересом прочтет мою книгу.

Никогда я не бываю безучастен к герою своего рассказа. Случается, пишу, а на глазах слезы. Жалею того, про кого пишу. В большинстве своем я знаю этих людей. Они рядом со мной. Знаю их жизнь, знаю, что иных уже нет, а какие были добрые люди! Посчастливей бы для них должна была сложиться судьба, да вот не захотела...

Сочиняется и пишется по-разному. Другой писатель — ни за что не поведает никому замысел своего нового произведения, я же люблю рассказывать каждому, кто окажется рядом, и другому расскажу, и третьему, причем каждый раз от этого сюжет развивается, обрастает новыми деталями, уточняются характеры, а потом я сажусь — и пишу. Но бывает, что и ничего не рассказываю, а тоже сажусь и пишу. Тут закона нет.

Когда рассказ готов, обязательно читаю его вслух кому-либо и испытываю доброе удовлетворение, если рассказ не только не оставит слушателя равнодушным, а еще и растрогает. При чтении вслух безошибочно чувствуешь длинноты, неточности. Конечно, такая проверка до некоторой степени рискованна — а ну-ка не понравится? Стыд! Зато всегда полезна.

Лаконизм, сильное эмоциональное воздействие — в этом характерное для современного рассказа.

Долгое время я жил в одном поселке на Карельском перешейке. Как-то я назвал этот «период» театром замедленного действия. И на самом деле, сколько прошло передо мной людей, сколько определилось судеб! Сколько это дало мне материала для книг! Четыре лета провел я па берегу Чудского озера. И снова люди, их судьбы. И снова рассказы. Поездка на родину. И снова интереснейший материал. Мне поездки дают много. Большинство из написанного — итог поездок.

Но далеко не всегда свежие впечатления тут же ложатся в рассказ. Бывает, что после поездки пройдет год, а то и побольше, пока материал не станет «внутренне» близким. И наступает такая минута, когда внезапно начинаю чувствовать приближение рассказа. Порой еще не знаю о чем, но он есть. Он где-то близко. Меня тянет к столу. И тогда даже может быть шум, крики, они не мешают мне. Рассказ льется. Пишется быстро и легко. Но однажды было и так. Пятнадцать лет пролежал ясный замысел, то есть я знал, о чем надо писать, знал сюжет, знал концовку, но рассказ не шел. Пробовал писать, не получалось. Не было ни тона, ни достоверности. И неожиданно написалась пьеса «Желтый закат».

Поездки в новые места дают не только новые впечатления, они обогащают знанием жизни. Под знанием жизни я прежде всего разумею знание правды народной жизни. Случается, редактор морщится, ему не нравится в рассказе или повести горькая истина, он хотел бы смягчить ее, а то и вовсе убрать. Но тут надо помнить только одно: если хочешь, чтобы твое произведение обрело долгую жизнь, не лишай его правды.