Время колокольчиков

Между тем, в 1987 году формируется новая популяция советской эстрады, по сути ничем не отличающаяся от предыдущей, но молодая, не успевшая разжиреть и полная юношеского задора: догнать и перегнать Серафима Туликова и Юрия Антонова по объему сберкнижки. Ее в рок-журналах часто обозначают как „ласковый май“, имея в виду не конкретную организацию, а явление в целом.

Это явление теснит рокеров в хит-парадах и особенно — в студиях звукозаписи, а бюрократия, у которой в руках по-прежнему все рычаги, не уступает своим старым врагам ни пяди — тем более, что никто всерьез и не настаивает на уступках. По-прежнему запрещают концерты за пять минут до начала (ЗООПАРК в МАИ, ТЕЛЕВИЗОР в ДК им. Горбунова) и целые фестивали (Ростовский). По- прежнему телевидение отводит на „молодежные ритмы“ передачу „Музыкальный ринг“, где рок-музыканты унижаются при всем честном народе, дергаясь под фонограмму и отвечая с по чтением на вопросы подсадных идиотов. Кое-что начинают со скрипом показывать политические передачи, прежде всего „Взгляд“ — не станешь же иллюстрировать трагический репортаж „Девочкой моей белоусой“ — но качество видео- и звукозаписи советских рок-групп настолько низкое, особенно на фоне зарубежных клипов, что трудно сказать, работает это на рекламу или на дискредитацию. „Мелодия“, правда, выпустила несколько дисков на основе старых фонограмм работы подпольных „писателей“. Лучше всего их отрецензировал один из тех, кого таким образом осчастливили — В. Цой: „Я в газете прочитал, что выходит наш альбом. Я не знаю, почему в нашей стране государственная фирма может выпускать пластинки без разрешения и без всякого ведома автора, оформлять, как они хотят, писать на них, что угодно“[69].

В ноябре 87-го года в Ленинграде произошли события, более привычные для Москвы. На концерте АЛИСЫ во Дворце спорта „Юбилейный“ произошел инцидент: милиционер у входа грубо оттолкнул беременную жену Кинчева, Костя за нее заступился, а затем еще сказал со сцены несколько слов, которых произносить не следовало. Ситуация неприятная, но естественная в стране, которая еще только учится проводить массовые мероприятия такого рода, как концерты АЛИСЫ — группы, окруженной в Ленинграде своего рода культом. Дальше начинается провокация. В областной молодежке „Смена“ журналист В. Кокосов публикует статью „Алиса“ с косой челкой»[70] и в ней обвиняет музыкантов в… нацизме на том основании, что Кинчев, якобы, кричал со сцены «Хайль Гитлер». Все это представляет собой откровенную выдумку: с таким же успехом Кокосов мог бы утверждать, что «Хайль Гитлер» кричали делегаты XXVII съезда партии. Тем не менее концерты АЛИСЫ запрещаются не только в Ленинграде, но и по всей стране; статья Кокосова, вслед за статьей Нины Андреевой, рассылается услужливой рукой по обкомам, и редакция «Смены», на которую Кинчев подал в суд, занимает такую же жесткую позицию как «Комсомолка» в Москве на предыдущем процессе. Видимо, главный редактор В. Югин затягивал процесс в расчете на общеполитический поворот вправо. Впоследствие, не дождавшись такого поворота, он становится одним из шумных борцов с «номенклатурой и КГБ». Мне довелось непосредственно общаться с Югиным в коридоре суда: не могу не поздравить демократическое движение со столь ценным приобретением.

К сожалению, рок-движение оказалось не в состоянии поддержать какими-либо организованными действиями даже такого знаменитого своего лидера как Кинчев (если, конечно, не считать поддержкой нападение подростков на В. Кокосова). Реальную помощь АЛИСЕ оказал журналист Евг. Додолев, известный своими публикациями о семействе Брежневых. Его вмешательство предопределило исход процесса: победу АЛИСЫ спустя всего каких-нибудь 8 месяцев после публикации в «Смене».

Александр Башлачев

покончил с собой в Ленинграде 17-го февраля 1988 года. Случилось так, что я был на трех его последних концертах. В большом переполненном зале московского энергетического института он несколько раз порывался уходить: «Хватит…», но его вызывали снова. И все бы хорошо — только потерял новую шапку. Настя стала его утешать: «Плюнь, другую купишь», а он сказал: «Снявши голову, по волосам не плачут». А потом опять улыбался: действительно, ерунда какая, главное — концерт хорошо прошел.