Время красного дракона

За добротным домом тетки Манефы Груня наблюдала издали около часа. Там лаял мохнатый кобель, высовывая лапы и голову через оградку палисадника. И вдруг из калитки вышли два здоровяка, направляясь в сторону городского центра. Одного из них Груня видела впервые. А второго узнала сразу — это был Гриша Коровин. В сапогах, в голубой косоворотке, в кепочке — он выглядел празднично, на беглеца не походил. Сердечко у Груни заколотилось часто-часто. Она сидела на лавочке возле придорожного колодца. Коровин с дружком должны были пройти рядом, мимо нее. Когда они поравнялись со скамейкой, Груня вскочила, бросилась на шею Коровину:

— Гриша, Гришенька, ты живой?

— Ты изоткуда, Грунька? — отдирал девчонку от себя Коровин.

— Я тебя люблю, Гриша! — обливалась слезами она.

— Ну и люби на здоровье, — оттопырил губы Гришка. — Я тебя тоже люблю и Гераську твоего люблю, бабку твою люблю. Люди-то мы свои!

— Гераську к расстрелу приговорили, Гриша.

— Знаю, Груня. Но поделать ничего не можно.

— Гриша, я могу заманить в ловушку лейтенанта с пистолетом, он облизывается на меня.

— На кой он мне, Грунька, сдался? Я мокрые дела не терплю.

— А ты наган у него отбери и напади на энкеведу, ослобони Гераську.

— Дура ты, Грунька. Гераську не вытащить оттуль. Так што не нужон нам твой лейтенант.

Дружок Григория Коровина, а это был Держиморда, предложением Груни заинтересовался:

— Он с наганом, говоришь? Мильтон? Али охвицер из красноармейцев?

— Из энкеведы он, милиционер.

— Заведи его на кладбище вечером, — согласился Держиморда.

— Нет, хватит крови, — отвел Гришка Груню в сторону.

— Гриша, я тебя люблю. Я без тебя жить не могу, — голосом плакальщицы причитала Груня.

— Чо энто ты любовь, Грунька, выдумала? Не до этого сейчас. Какая уж там любовь? Абы кости унести. Ты нам не мешай. Мы на дело пошли. У кого ты обитаешься?

— У Антона Телегина.

— Вот и дуй к нему, Грунька. Я найду тебя сам, прощевай!

Григорий Коровин и Держиморда зашагали по своему делу. А у Груни сердце заполыхало ревностью. Какое у них может быть еще дело? Пошли, наверно, к девкам-зазнобам? И никакого внимания у Гришки к любви чистой, верной, вечной. Бабник окаянный! Жена его Леночка в нагревательный колодец бросилась с горя, а он с какой-то башкиркой в банде блудничал. Башкирка в тюрьме сидит, а он к вертихвосткам с дружком идет. Разве можно такого любить? Ему глаза надо выцарапать, кислотой серной в мурло плеснуть!

— Я его выведу на чистую воду! Посмотрим, на какое он двинулся дело с противным дружком, — пошла Груня крадучись вслед за Гришкой и Держимордой.

Они не заметили слежки. Держиморда и Коровин шли грабить сберкассу. У Держиморды был пистолет, но без единого патрона. И у Коровина в барабане револьвера таился всего один выстрел. Патронов достать пока не могли. В сберкассу бандиты вошли за минуту до обеденного перерыва, когда вышел последний посетитель. Груня прилипла к большому стеклу в окне сберкассы, наблюдая, что там происходит. Мол, сейчас целоваться начнут с молоденькими кассиршами. Грабители выхватили оружие, целясь в работниц сберкассы:

— Руки вверх! Не двигаться! Деньги в мешок! Быстро, быстро! Открыть сейф!

Кассирша перепуганно открыла сейф, начала складывать пачки денег в поданный Держимордой вещмешок. И в это время в сберкассу вошли четыре девушки с букетом цветов, поднырнув под веревочку с табличкой «Закрыто».

— Анна Ивановна! С днем рождения! — произнесла весело девушка с букетом. Другая извлекла из сумки бутылку шампанского.

Сначала вошедшие девушки не поняли, что сберкассу грабят.

— Что это? Кого вы в перерыв обслуживаете? По блату?

— Грабят нас, девки! — пропищала жалобно кассирша.

— Руки вверх! В угол — марш! Стреляю в упор! — рыкнул Держиморда, толкнув девушку с букетом цветов. Другая дивчина извернулась и ударила Держиморду бутылкой шампанского по руке с пистолетом. Бандюга выронил свой беспатронный револьвер, отскочил в сторону, крича:

— Стреляй, Гришка! Стреляй!

Если бы Коровин выстрелил, то и работницы сберкассы, и пришедшие девушки, наверно, подняли бы руки, подчинились грабителям. Но Гришка понял, что он не может выстрелить ни в кассиршу, ни в этих комсомолок. Держиморда не имел возможности ни подобрать пистолет, ни оглушить девиц кулаком. Бутылка шампанского от удара о пистолет разбилась, в руке спортивной девицы грозно сверкало зубьями толстое стеклянное горлышко. Комсомолочка уже нацеливалась, чтобы пырнуть своим оружием бандита.

— Бей их, хватай! — завизжала кассирша, метнув массивную мраморную чернильницу в Коровина.

— Стреляй! — ревел Держиморда.

— Бежим! — бросился Гришка к выходу.

Держиморда с трудом вырвался из рук девушек, которые вцепились в него, как собаки в затравленного медведя. И Коровин, и Держиморда кинулись в переулочек, ведущий к трамвайной линии. Кассирши и подружки их бежали за грабителями дружной кучкой, бросив открытой сберкассу. Вероятно, шок лишает людей способности мыслить здраво.

Груня вошла в сберкассу, спокойно взяла вещмешок с деньгами:

— Теперь-то я Гераську выкуплю, — подумала она, выходя с добычей на пустынную улочку.