Время Культуры

Ведь когда его, работягу-сибиряка, взяли «два красивых охранника» и повезли в лагерь — на работы и возможную смерть, — он был преисполнен веры в вождя. Он и его напарники по лагерю, простые Иваны Денисовичи, взятые непонятно за что, думали, что Сталин в этом не повинен, что он их освободит. Они «кололи» на теле его профиль, наряду с профилем оставленных на воле женщин, но только ближе к сердцу — «чтоб он слышал, как рвутся сердца». Но вот после смерти вождя пришло освобождение, начали говорить о «культе личности» Сталина, и бедный освобожденный совсем потерялся.

Стало быть, Сталин — это «наследие мрачных времен»? Удивительную диалектику народного сознания подметил и выразил Высоцкий. Ведь многие «из народа», особенно из самых простых его слоев, до сих пор верят, что Сталин был хороший, что он был настоящий вождь, а зло творили его подручные…

Еще раз повторю, к этому пониманию я пришла совсем недавно, внимательно прочитав стихи Высоцкого. Может быть, нам просто не хватало сборников его стихов? Сейчас заглянула в Википедию — и увидела, что, начиная со смерти Высоцкого, уже и в России было издано множество книг с его стихами и песнями. Но даже если у вас этих книг нет, вы найдете стихи и песни поэта на интернете, как это делаю я. Сначала слушаю песню, потом читаю ее текст — и при этом постоянно открываю для себя что-то новое. Проверьте!

Уроки истории от Натана Эйдельмана

23.04.15

18 апреля 2015 года замечательному историку, пушкинисту, герценоведу, исследователю декабристов и дворцовых переворотов XVIII века Натану Яковлевичу Эйдельману исполнилось бы 85 лет. Ушел он чрезвычайно рано, в 1989 году, не дожив до 59. Умер от инфаркта.

Натан Эйдельман

Посмотрев фильм об Эйдельмане (канал КУЛЬТУРА, цикл Острова), услышав много хороших слов о нем, я задумалась: а чем был он для меня?

В одном предложении не скажешь. В фильме говорилось о его поиске «благородства» в истории, о жестких нравственных критериях, предъявляемых к историческим лицам… Все так.

Недаром он был Учитель не только в широком смысле — он и деятельность свою начинал со школы — глухой, вечерней, подмосковной — в другие не брали.

Декабристы Лунин и Пущин

Высокий нравственный посыл отстаивания добра и правды — он нес в себе всю жизнь. Жизнь человека, родившегося в семье, где отца, ветерана двух войн, взяли в 1948 году, в разгар борьбы с «космополитами», — за преподавание иврита. Где на сыне лежала «Каинова печать» еврейства, мешавшая карьере ученого, изданию книг, многому чему еще, например, поездкам за рубеж, чтению лекций в европейских университетах и работе в тамошних архивах… Были в его биографии, биографии совсем не диссидента, а человека книги, и два обыска, из-за которых его дневники стали практически нечитаемы, так как писались с той же оглядкой, с какой Пушкин писал свою X главу «Евгения Онегина».

Николай I

Сегодня эти дневники можно прочитать, благодаря самоотверженной работе по их расшифровке вдовы Натана Яковлевича, Юлии Эйдельман.

И вот, когда я сегодня перечитываю эти дневники (а они публиковались в журнале ЗНАМЯ, № 1 за 1999 год), многое мне открывается заново, становится понятным.

В юности я видела в Эйдельмане проповедника, энтузиаста истории, несшего нам правду о декабристах,

Лунине и Жанно — Иване Пущине, не сломленных казематами и каторгой, и там оставшихся людьми «с душою и талантом».

Сегодня, читая дневники историка, где то и дело мелькают имена бунтаря Солженицына, мученика режима Аркадия Белинкова, Юлиана Оксмана, отбывшего 10 колымских лет за «попытку срыва пушкинского юбилея», — Юлиан Григорьевич был научным руководителем у молодого исследователя, — думаю о том, что история была для Эйдельмана еще и средством познать современность и рассказать о ней.

Что рассказать? Да хотя бы то, что рано или поздно тайное становится явным. Преступления выходят на свет, как бы долго и тщательно их ни скрывали.

И в этом смысле поразительна и необычайно интересна для меня книга Эйдельмана «Герцен против самодержавия. Секретная политическая история России XYIII–XIX веков и Вольная печать».

У ученого здесь прослеживается двойная задача: рассказать о громадной работе Александра Герцена, вырвавшегося на волю, чтобы из-за границы — через «Колокол» и «Полярную звезду» — рассказать россиянам о «Руси мучеников, Руси рудников, Сибири и казематов…».

И вторая — поведать нам, своим современникам, что же именно откопал Герцен и что он опубликовал в своей лондонской Вольной типографии, ибо российская история, даже если не говорить о «советском» периоде, история даже «времен очаковских и покоренья Крыма», во времена моей юности была скрыта от населения, замусорена ложью, обескровлена умолчаниями…

И еще одна — третья — задача просматривается мною сегодня в трудах ученого.

Царь Петр и царевич Алексей