Время Культуры

К поэту и при жизни, и после смерти относились, мягко говоря, по-разному. Что касается его подруги, Лили Юрьевны Брик, то с нею вообще предпочитали не церемониться.

Еще совсем недавно видела посвященный ей документальный фильм, где она выступала в роли «злого гения» поэта; со своим мужем Осипом Бриком манипулировала Маяковским, вела разгульную жизнь, выдаивая из Маяковского деньги, осуществляла за ним слежку, отгоняла всех женщин, боясь потерять источник дохода. Долго перечислять.

Главное, что авторы такого рода «произведений», во-первых, не верят самому Маяковскому, даже в прощальной записке написавшему «Лиля, люби меня!», а во-вторых, просто не прочитали книг о поэте, особенно тех, что появились в последнее время и осветили историю отношений пары Владимир-Лиля новым светом.

Имею в виду исследования замечательного шведского маяковсковеда Бенгта Янгфельдта, близко общавшегося с Лилей Брик в 1970-е годы и хорошо знавшего многих из окружения Маяковского-Бриков: Катанянов, Веронику Полонскую, Романа Якобсона, Луэллу Краснощекову, Татьяну Яковлеву…

См. мою статью «Владимир Маяковский и Лиля Брик: сходство несходного».

Маяковский (Андрей Чернышов) и Лиля (Дарья Досталь)

Давид Бурлю к (Дмитрий Нагиев)

Фильм моих тяжелых предчувствий не оправдал. Наоборот. Если первые несколько серий казались чересчур «цитатными», клочковатыми, раздражали декорации, выдаваемые за натуру, большое количество документальных кадров, не нравилась актриса, играющая Лилю, то начиная примерно с 4-й серии все встало на свои места. Сценаристы, актеры, режиссеры, операторы, композитор, декораторы и все-все — словно вырвались на свободу — и заиграли, «взорили», «вспели» на удивленье и радость зрителям.

От экрана было не оторваться. Разыгрывалась драма, а начиная с 7-й серии — тяжелейшая трагедия, которая ощущалась, как своя — так жаль было того, кто «пропал как зверь в загоне», если воспользоваться словами поэта-современника Пастернака, мимолетного, но важного персонажа картины.

Вероника Полонская (Наталия Шамина)

Фильм называется «Маяковский. Два дня». Авторы (блестящая работа сценаристов Натальи Павловской и Аркадия Инина) скрупулезно, но не схематично рассмотрели те два дня от 12 до 14 апреля 1930 года, что предшествовали роковому выстрелу.

Лиля Брик (Дарья Досталь)

Предсмертная записка, та, что «Товарищ правительство…» была уже написана, револьвер проверен, но еще два дня Маяковский живет, ходит по улицам, общается с друзьями, с мамой, с Норой Полонской, ищет спасения. Лили рядом нет, они с Осипом в Берлине.

Как убедительно и трагедийно показаны эти два дня (7 и 8 серия!), между которыми пролегла короткая — всего-то 37 лет (как у Рафаэля, как у Хлебникова, как у Пушкина), жизнь бесконечно одинокого человека.

Как верно найдена эта последняя нота: «меня никто не любит», мысль, которая мучила, жгла перед концом, в отсутствии Лили, в обстановке провала «Бани», вынужденного «рабского» перехода от Левого фронта искусств к Пролетарским поэтам, невозможности соединения с чужой женой, молоденькой актрисой Норой Полонской…

Об актерах. Великолепен Андрей Чернышов, причем с самой первой серии. Мы увидели не косолапого медведя, а сильного, неотразимо обаятельного мужчину, с деликатными манерами и голосом, способным не только поднять отряд, но и заворожить женщину. Вот когда вспомнилось признание Татьяны Яковлевой, что устоять перед Владимиром Маяковским было невозможно.

К четвертой серии мне уже нравилась и Дарья Досталь, играющая Лилю Брик. Она сыграла «свою» Лилю, настолько свою, что даже не захотела стать рыжей. Но в этой Лиле есть сила и власть, она — одна из многочисленных женщин Маяковского, показанных в фильме, — соответствует ему психологически, может ему противостоять, дает ощущение тепла и защищенности.

Хорош Нагиев в роли Давида Бурлюка, характерная роль даже внешне требовала серьезного перевоплощения — падающий монокль, запинка в речи, астматическое задыханье.

Хорош и Карэн Бадалов, ставший для меня подлинным Осипом, теперь таким себе и буду его представлять.

Последние кадры

В фильме за эти восемь серий кого мы только не увидели: Есенина, Хлебникова и Пастернака, Цветаеву и Мейерхольда, Чуковского и Шостаковича, Горького, Луначарского, Ленина, а также зловещего Яню Агранова. Эти персонажи проходные, но запомнились.

Запомнился молодой Корней Чуковский, ухаживающий за Сойкой Шамардиной, Пастернак, уходящий с праздника в Гендриковом переулке, на котором пирует гэбня, запомнилась Марина Цветаева, встретившая Маяковского с Лилей в Пассаже перед отъездом за границу, к мужу, и после разговора с Владимиром (он: «правда здесь»), побежавшая покупать мужские носки…

А как потрудились операторы! Как замечательно был снят зал Политехнического, эмигрантские салоны в Нью-Йорке и Париже, кафе в Ницце во время грозы, когда Маяковский разговаривает с матерью его дочки Элли Джонс! А Грузия, с Маяковским, говорящим по-грузински! А носовой платок Норы, разрезанный на две половинки «в залог сердечной дружбы»! Таких редких по красоте и эмоциональному попаданию кадров в фильме много.