Время Культуры

Профессор — здесь он честен, как перед Богом, — отвечает: «По совести, Катя, не знаю».

Катя уходит, говоря, что сегодня же уедет в Крым… или на Кавказ. А профессор думает, что ее не будет у него на похоронах… И вот оно, самое щемящее место, — мысленно произнесенное вслед Кате: «Прощай, мое сокровище!» Этот конец хватает за душу и запоминается, как «Мисюсь, где ты?» из «Дома с мезонином».

Почему ни в одной из двух телеработ нет даже намека на любовь между этими двумя? И не есть ли это истинная любовь? Такая удивительная нежность между ними, такое понимание, такое сострадание друг другу. В тяжелый момент к кому бежит профессор? — к Кате. А Катя в жуткую «воробьиную ночь», к кому прибегает под окна перед рассветом? К профессору. К нему же она приезжает за советом в харьковскую гостиницу в решительный момент своей жизни. И вот бы тут ему и сказать: «Катя, уедем вместе. Я тоже больше не могу».

Не буду приводить примеры таких удивительных пар, когда он годится ей в отцы, а то и в деды, — и оба счастливы. Правильно, профессор болен. Но и это порой не останавливает союза.

И все же, почему рассказ так неизбывно трагичен? Есть ли разгадка в самом тексте?

Читаю — в энный раз — рассказ и вижу, что к концу жизни профессор лучше стал видеть «зло жизни»: «Прежде я презирал только деньги, теперь же питаю злое чувство к богачам… теперь ненавижу людей, употреблюяющих насилие…». В рассказе есть социальная тема, как-то испарившаяся из экранизаций.

Профессор умирает, не оставив после себя смены: «У меня нет помощников и наследников».

И еще одно, пожалуй, основное. Профессор констатирует: «В моих желаниях нет чего-то главного, чего-то очень важного… нет чего-то общего, что связывало все это в одно целое. Нет общей идеи, Бога живого человека. А если этого нет, то и ничего нет. Я побежден».

Прочла — и обожгла мысль: Чехов здесь высказал главное о себе и своем поколении.

Людмила Щербинина — Катя

Время обрывалось, кончалось, требовало перемен. Не умри Антон Павлович в 44 года в самом начале ХХ-го века, — и стал бы свидетелем «Великой Октябрьской». Но в сущности он ее предвидел и предсказывал. Во многих его рассказах и пьесах ощущается «конец времен», желание и назревание перемен. Нет, не мог старый профессор — как революционный студент Петя Трофимов из «Вишневого сада» юной Ане — обещать Кате привести ее в новый мир, посадить «новый сад». Наверное, как и Чехов, он побаивался этого «нового» (и не зря!), хотя и видел неизбежность его прихода.

А я думаю в связи с этим о сегодняшней России. Не похожую ли ситуацию она переживает? Не стоит ли и она перед крушением? перед возможными переменами?

Закрываю книгу. Что ж, телефильм Юрия Еремина пробудил мою мысль, дал толчок к размышлениям о прошлом и будущем. И не в этом ли одна из задач искусства?

Юрий Трифонов. Отсвет личной драмы

13.09.15

Написала в заглавии слово «драма», а подумала — «трагедия». 28 августа исполнилось 90 лет со дня рождения замечательного, но сегодня полузабытого писателя, — Юрия Трифонова (1925–1981).

Юрий Трифонов

Как написать о нем? Как рассказать? Показалось, что сделать это мне поможет фильм, снятый по его повести «Долгое прощание» режиссером Сергеем Урсуляком. Фильм, — а я перечитала повесть еще раз, — ничуть ей не уступающий и даже углубляющий, проясняющий и делающий более объемным ее содержание. Фильм был снят в 2004 году. Смотрела — и словно пелена спадала с глаз, словно проявлялась переводная картинка, так отчетливо я увидела то, о чем это и почему называется «Долгое прощание».

В свое время читала эту вещь Трифонова, появившуюся в 1971-м году в толстом журнале вслед за предыдущими «московскими повестями» — «Обмен» (1969) и «Предварительные итоги» (1970), сразу вызвавшими споры, пересуды и читательский интерес.

Вроде бы и «Долгое прощание», как и первые две, сосредоточено на обычной жизни («Обмен» даже упрекали в «бытовизме», ибо его конфликт крутился вокруг обыкновенного квартирного обмена), разве что герои повести — начинающая актриса и начинающий писатель…

Не было у меня тогда и мысли об «автобиографичности» повествования, о том, что писалось произведение по следам незаживающей раны. Да и что я тогда знала о личной жизни писателя Юрия Трифонова? Очень хорошо запомнилась «очередь за подушками», в которой героиня стоит в конце повествования. Печальный итог жизни актрисы. И вот сейчас, много лет спустя, благодаря редкостной по поэтичности и проникновению в самую суть сюжета картине Сергея Урсуляка, я поняла. «Долгое прощание» — позднее «прости» молодости и неперегоревшей любви, любви, омраченной тяжелой драмой, если не трагедией.

Ляля — Полина Агуреева

Но по порядку. О чем повесть Трифонова?

Ее действие разворачивается в начале 1950-х, в конце сталинщины.

Молодая вктриса Людмила (Ляля) Телепнева замужем за начинающим писателем Гришей Ребровым, живущим в семье жены. Оба на старте, обоим «не фартит». Ляле не дают ролей, Гришу не печатают.