Время Культуры

Знаю, что, Ахматову, уже мною помянутую, Чехов не удовлетворял обыденностью и приземленностью своих героев; то ли дело герои Достоевского! — с их страстями, яркостью и необузданностью харктеров…

А что в рассказе у Чехова? Исповедь профессора медицины, некоего Николая Степановича, хотя и очень известного в России, и члена всех Российских и нескольких западных академий (вот и гадай, кто прототип — Сеченов? Склифософский?), но человека больного, старого (ему 62 года, но он ощущает себя стариком), страдающего бессонницей и очень несчастного. Болезнь его подтачивает, лечит он себя сам, понимая, что бессилен перед ней; в сущности в рассказе он «подводит итоги своей жизни».

Борис Плотников — профессор

Всегда считала «Скучную историю» произведением трагическим, но до конца как-то никогда не додумывала, почему Николай Степанович так несчастен и почему так безнадежна атмосфера произведения.

Сейчас показалось, что поняла. Но для этого потребовалось посмотреть телефильм «Моя имя и я» Юрия Еремина, пересмотреть телеспектакль «Скучная история», поставленный Павлом Резником в 1968 году с Борисом Бабочкиным в главной роли, и перечитать рассказ Чехова. А теперь по порядку.

Борис Бабочкин — профессор

Режиссер Юрий Еремин, он же автор сценария, скомпоновал действие рассказа по-своему.

Профессора в исполнении прекрасного актера Бориса Плотникова; поздно ночью возвращается из Харькова, куда ездил по семейным делам; он приходит в университет; не желая будить домашних. Швейцар приносит ему чай; профессор просит его не беспокоить — и проводит перед зрителем свою последнюю лекцию, лекцию о себе и своей жизни. В его монолог внедряются сцены с женой; дочерью, воспитанницей профессора Катей…

Лика Мизинова

Рассказ то и дело перемежается показом старых пожелтевших фотографий и кадров хроники начала ХХ-го века: группа врачей; девочка, потом юная девушка; дама, молодая семейная пара из какого-нибудь «семейного альбома» наших бабушек… вот лицо актрисы немого кино…

Все это сопровождается итальянским пением (как тут не вспомнить михалковского «Обломова»; закрепившего ассоциацию: 19 век — итальянское пение); а также русскими маршамщ соответствующей эпохи.

Композиция рассказа перестроена. Его главное; на мой взгляд; место — прощание с Катей («Прощай; мое сокровище»); — оказалось в середине; кончается же телефильм смертью Николая Степановича.

Последние кадры телефильма — город; с его церквами и конками — старая Москва; — погружается в воду; затопляется. Метафорически его «поглотили волны времен».

Испытали ли мы жалость к старому профессору; членам его семьи или той же Кате?

Сказать по правде; нет, трагедия смазана. На первое место поставлен мотив ушедшего от нас времени; красивого; такого непохожего на наше; вызывающего ностальгию.

А профессор? Ему в сущности поделом. Вот он по-стариковски занудно бурчит; что ему не нравится в учениках; что они курят и пьют; поздно женятся, не читают серьезного — Шекспира, Марка Аврелия и Паскаля… У Чехова — специально смотрела — сам же профессор говорит после этой тирады, что все эти недостатки имеют «случайный, приходящий характер и зависят от жизненных условий». А тут… просто смех вызывают эти всегдашние претензии ретроградов, Паскаля-де не читают да еще женятся поздно… Вот в ответ на вопрос о том, что последует за жизнью, «что дальше»? Он отвечает: «совершенно ничего».

Стало быть, в Бога не верует, агностик, верующий исключительно в свою науку… Стоит ли такому сочувствовать?

Юлия Хлынина — Катя

Борис Плотников роль свою ведет великолепно, прекрасно место, где профессор вдохновенно рассказывает, как возникает лекция, где он сравнивает себя с дирижером, который должен подчинить себе махину аудитории (полтораста студентов-медиков). Но против режиссера не пойдешь. Трагическая в сущности роль решена в ином ключе, с использованием иных, более приглушенных красок, погружена в сфумато.

Иначе у Бориса Бабочкина. Его профессор по-настоящему трагичен. Не потому ли режиссеру понадобились не итальянские мелодии, а музыка Шостаковича? Рассказ в телеспектакле 1968 года идет по своему обычному руслу. Акцент делается на трагических местах.

И в самом деле: профессор одинок в семье, нужен ей только как источник денег. Он обречен и чувствует, что проживет недолго, нервы его истончены настолько, что вечерами он плачет, а утешение может найти только в обществе Кати, в сущности такой же одинокой, как и он.

Молодая девушка, у которой позади увлечение театром, игра на театральных подмостках в провинции, любовь, смерть ребенка (как тут не вспомнить про Лику Мизинову, чей образ бесспорно витал над автором в пору создания рассказа), а затем бесцельное лежание на диване в состоянии, определяемом современной психологией, как «депрессивное»), специально едет за профессором, единственным своим другом, в Харьков, чтобы спросить его: «Что мне делать? Я не могу дольше так жить».

Не читавшие рассказ, спросите себя, что бы вы ответили хлебнувшей горя душе, принадлежащей молодой, здоровой, обеспеченной женщине?