Время Лиха(СИ)

было, пускай по менялам пройдётся да под каким предлогом и спустит всё за валюту". - "Слушаюсь! - щёлкнул каблуком первый министр. - Я и сам про казначея подумал, пока ваше величество изволило слушать мои недостойные царских ушей рекомендации. А что от моего имени наш рублик обдешевится, так не извольте беспокоиться, я и сам хотел предложить вашему величеству, чтоб всё это от меня шло". - "Зачем тебе? - подивился царь-государь, а про себя подумал: "Дурак али хитрец? Я его на всё государство опозорю, а он ещё и рад". - "Для известности, - скромно поясняет новый первый министр. - Весу покудова ещё не имею, а тут, хотя и детей станут мною пугать, а всё ж запомнят..."

- Не всё понятно, Степан Игнатьич, в твоих ужастиках, - сказал Иван соседу-сказочнику, когда тот замолчал, - но, может, ты и прав насчёт выборов.

- А то! У нас всё деется из-за власти: кому усилиться, кого ослабить...

Перед сном Иван, обретя-таки к ночи душевное равновесие, хоть и смешанное, как в коктейле, с горечью от больших материальных потерь, высказал, наконец, жене своё мнение, которого она так ждала.

- Попробуйте... Но если затянется или что-нибудь со здоровьем - я тебя из школы заберу.

Даша оживилась:

- Умирать я и сама из-за этой мрази не собираюсь. Мы сначала, так сказать, разрекламируем свою голодовку, чтоб к её началу это решение уже везде прогремело. Завтра обсудим, и, если все согласны, то начнём писать в разные инстанции и в прессу...

- Теперь, после грабежа, наверное, вам вернут долги по зарплате.

- Да пусть хоть такие вернут. Если б мы тогда, в марте, трудовой спор начали, то, возможно, отдали бы всё до этого обвала. Но половина побоялась, да и директор нас тогда не поддержал...

- А сейчас поддерживает?

- Сейчас опять струсил. Был за забастовку, а сегодня поддержал

68

районовский погром. Я так вообще как под обстрелом стояла. Наши говорят: была белая, как мертвец. Да Родион Николаевич уже ничего в нашей школе не значит. Татьяна Родионовна вперёд лезет, и многие стараются иметь с нею хорошие отношения. Наверняка, со следующего года станет завучем, когда Степановна уйдёт на пенсию.

- А вас не спросят?

- Да ну... Наше мнение районо не интересует, лишь бы им человек подходил. Высшее образование у неё есть.

- Демократия...

Дарья, словно обрадовавшись согласию мужа на её участие в голодовке, уснула спокойно и быстро, но Иван, отравленный ядом горьких мыслей, забылся только в третьем часу, когда уже пару раз откричались свои и соседские петухи.

Глава 5

- Никак, сосед, собрался куда? Не в лес ли? - поинтересовалась Егоровна после взаимных пожеланий здравствовать.

- В город.

- То-то. В лес севодни не ходи.

- Почему?

- Не ходи. Ерофей Лешегон севодни. Леший бесится. Всю ночь безобразничал: зверей гонял, деревья ломал. И днём ещё не угомонится. Последний раз чудит до весны, - серьёзно и озабоченно пояснила старуха.

- Ладно, в лес не пойду, - улыбнулся Иван, не ожидавший, что любившая приметы соседка ещё и в лешего верит.

Сегодня он действительно отправлялся в город, в районную прокуратуру, где, как понял со скупых слов участкового, осела его жалоба на съевших овцу бандитов. До самого Покрова Иван не мог управиться с делами, что остались от лета, и лишь в праздник, удовлетворившись, что погреб полон, сарай для скотины хорошо утеплён, а огороды убраны, вспаханы и готовы укрыться снегом, позволил себе расслабиться и немного побездельничать. И

69

тогда же, узнав, что райцентр вот-вот оборвёт автобусную связь с Озёрками, решил ехать по своему делу.

Дорога от деревни круто спускалась вниз, и водитель не торопился, осторожничал. К тому же мост через речушку особой надёжностью не отличался: и ремонтировался в последний раз лет тридцать назад, и ограждение из железных труб любители быстрой езды давно выгнули наружу бамперами автомобилей и передними колёсами мотоциклов, отчего мост сильно напоминал место боевых действий.

Иван глянул в окно и улыбнулся: герой местных анекдотов Коля Харитонов, выпивоха, в тридцать с лишним лет ни разу не женившийся, баламутил мёртвую воду неподвижной речки, пытаясь подтянуть к берегу бревно, что упало с лесовозов, которые часто шли через деревню и вывозили древесину. "На неделю дров", - оценил Иван чужие труды.

Пошли поля, ограниченные с одной стороны лесом, а с другой - рекой Осиновкой, которая от моста делала несколько замысловатых изгибов и пропадала среди дальних холмов, частью распаханных. Река эта, хоть и вытекала из Озера, воды от него получала немного и потому ни для купания, ни для рыбалки не подходила. К тому же она промыла себе путь по самым густым и колючим кустарникам и не представляла интереса даже для уток и гусей, несмотря на то, что от деревни до неё было рукой подать.