Время любить

Так и гипнотизировал телефонный аппарат, подбирая цифровую комбинацию к спокойному и обеспеченному будущему вплоть до солидного памятника на городском кладбище. Но телефон зазвонил сам. Из трубки нагло и уверенно зазвучал уже знакомый Яковлеву голос.

- Вадим Григорьевич! Добрый вечер!

- Кому какой, - буркнул Вадим Григорьевич.

- О! Да вы не в настроении! Но дела не терпят, - Ермоленко настырно напирал, голос его не оставлял шанса на возражения, и сорокасемилетний Яковлев снова вспомнил предупреждающие пассажи мамы.

К сожалению, он не знал, что звонивший ему Ермоленко недалеко ушел от дворовых шестерок.

- Вадим Григорьевич, лучшая защита - это нападение. Уважаемые люди, с которыми, сами понимаете, лучше не спорить, решили, что нам следует уже сегодня взять все в свои руки. Тот, кто может заглянуть в завтра, обязательно кинет нас уже сегодня. У меня к вам огромная просьба: выпишите, пожалуйста, пропуск на мое имя, со мной будут еще три человека, Петр Матвеевич Верхотурцев... - и Ермоленко назвал еще два имени.

- Рабочий день уже закончился, а у меня нет бланков.

- Встретьте нас сами.

Вадим Григорьевич держал трубку, как бокал с ядом. Он окончательно убедился, что только внешне выглядит респектабельным и независимым человеком. Ему захотелось в длительный отпуск. Подумалось вдруг, что это не поздно будет сделать завтра, особенно если доллары лежат в том же Промстройбанке.

«Тот, кто может заглянуть в завтра, обязательно кинет нас уже сегодня», - повторил себе фразу Ермоленко Яковлев.

- Вадим Григорьевич, мы же с вами партнеры, - вежливо затягивал петлю Ермоленко, - мы сделали ставки и либо все потеряем, либо выйдем на новый уровень. Уверяю вас, люди, которые за мной стоят, их поддержка - это практически пропуск в Государственную Думу. Хотите в депутаты?

- Нет, не хочу, у меня более скромные амбиции.

- Любые, Вадим Григорьевич, любые, - подчеркнул Ермоленко. - Ну так что? Вы нас встретите?

- Приезжайте, - и дав отбой, набрал другой номер.

- Код 101, - сказал он и положил трубку

Там, куда он звонил, знали, кто и откуда набрал номер.

Накрученные за последние дни нервы вытолкнули Вадима Григорьевича из кабинета, он, некрасиво семеня, спустился на второй этаж и ринулся в хозяйство Кошкина. Как и предполагал, в лаборатории горел свет, и он вошел туда, как хозяин, заставший слуг за мелким воровством.

- Что вы тут делаете? Вы абсолютно посторонние люди на секретном научном и военном объекте. Где Кошкин?

Китаев и Варя, застигнутые врасплох, подскочили. Только что с легкой руки Вари они вписали в кроссворд имя Пуанкаре, на очереди был химический элемент иттрий.

- Покиньте помещение!

- Я не могу этого сделать, - твердо ответил Китаев. - Сергей Павлович просил меня ждать его здесь.

Яковлев посмотрел на него с хладнокровным негодованием. Он готов был к этому ответу. И вообще, пока он спускался, к нему вернулось самообладание и решимость. С этого момента он уже разыгрывал свою собственную партию.

- Я вернусь сюда через несколько минут с ребятами из внешней охраны, и, думаю, вам лучше покинуть лабораторию до этого времени. Нарушение внутреннего распорядка налицо. Поэтому лаборатория будет обесточена и опечатана. - Он победно глянул на прибор, генератор которого надсадно гудел на огромном рабочем столе Кошкина. - У нас тут работают с оперативно-тактическим и даже стратегическим оружием, а не кроссворды в обществе девиц гадают.

*  *  *

- Ни фига себе война, - что еще мог сказать Дорохов, наблюдая приближение Бекхана.

- Ви что, фашисты-националисты?! Пачаму все должны слушать эти ваши русские песни?! - Бекхан метал молнии, каждому «выстрелил» в глаза и особенно задержался на Дорохове, который привстал.

- Ты потише с фашистами, тут есть офицеры советской армии, - сухо сказал майор.

За дальним столиком у входа встали готовые в любую минуту ринуться в бой земляки Бекхана. Кошкин за рукав усадил Дорохова, Бекхан кивнул своим, и они сели, высокомерно посматривая в сторону конфликта.

- Уважаемый, - заговорил Рузский, - мы просто заплатили сегодня за музыку, что в этом такого?

- Я тоже хочу заплатить! У вас что - капитализм!? Карочи, или вы скажете музыкантам, чтобы они сыграли маю песню, или пайдемте на улицу разговаривать.

Грум при этих словах едко ухмыльнулся, что не осталось незамеченным. Бекхан скривился:

- Ты думаешь - ты король?

- Слышь, - в голосе Грума зазвучал смертельный холод, - дергай отсюда. Расплодились по всей России.

- Что ты сказал? - лицо Бекхана окаменело серым мрамором, ненависть замаячила оскалом из-под вздернутой губы.

- Послушай, Бекхан, - забылся от волнения Дорохов, - никому сейчас не нужны лишние проблемы. - Тебе сказали - иди заказывай, скажешь музыкантам: мы не против.

Бекхан просверлил Дорохова взглядом:

- А ты, дядя, откуда маё имя знаешь? Мне тоже кажется, где-то я тебя видел.