Время любить

— Один выстрел. Это потом мы узнали, что он двойной. СКС и СВД слились буквально. Унисон — в музыке так говорят. Потом чехи из дома напротив повалили. Я первого на крыльце по полной программе нафаршировал. Но остальные умнее, из дома стали отстреливаться. Там уж наши подтянулись. А чехи из дома орут, чтоб мы не стреляли, а то своих подстрелим или они им головы отрежут. Слышим голоса: сержант такой-то, ефрейтор такой-то, часть называют. Проверять? Не верим, отвечаем. А чехи: сейчас мы их на крыльцо выведем, но если кто из вас дернется — смерть вашим солдатикам. Вывели. Точно, стоят наши чайники, и еще улыбаются от счастья. Думали, это мы их вызволять пришли. Чайники-то чайники, а все равно наши, жалко. Командир торговаться начал, а я, между тем, уже в огороде позицию занял. С фланга заполз. Того, что за спиной у пленных, на мушку взял. Все бы ничего, но тут еще дождь моросить начал. Противный такой, мелкий вроде, а мокро сразу все стало, как от проливного. Этакая взвесь в воздухе. И появилось вдруг у меня жуткое ощущение…

— Будто это все уже с тобой когда-то было…

— Я вам рассказывал. Жуткое такое ощущение. Как будто такой поворот у жизни сейчас, что либо в кювет, либо… Не знаю. Бывало и раньше такое, но не с такой яркостью. Если б в этот момент летела мимо пуля, я бы ее увидел. Это точно. Время точно замедлилось, размазанное какое-то стало. А тут еще земля слизкая под пузом. И дернул меня черт, показалось мне, что хорошая у меня позиция, нажал я на курок и снял чеха. Солдатики не дураки, сразу с крыльца бухнулись и покатились. Наши с гранатомета в окно засадили, а дальше уже тишина. Думаю, кончилось. Поднялся я, уже печалиться начал, как сейчас пред светлые очи Старцева покажусь — весь грязный. Данилыч к пацанам подошел, опрашивает, где и как их чехи взяли. И тут чех мой, что на крыльце до этого мертвым лежал, зашевелился, достал из-за пазухи легендарный ТТ и решил меня отблагодарить. Но Данилыч его опередил, на долю секунды… В прыжке. Чеха добил, но мою пулю на себя взял. На моих руках умер… Я, говорит, знал, Толик, что так будет, а тебе еще сына растить. Сказал и умер… — Китаев беззвучно плакал. Твердости в его голосе не убавилось, но из глаз текли крупные слезы.

Кошкин плакать не мог, потому что ему было намного хуже, чем мужчине, который может себе позволить слезы.

— Он действительно знал, — сказал Сергей Павлович. — Он сознательно на это шел. Всю жизнь…

Китаев вытер слезы и с некоторой настороженностью посмотрел на Кошкина.

— Да не думай ты ничего, не сошел я с ума, запри дверь, пойдем ко мне в лабораторию, кое-что покажу.

— Но я еще не все рассказал?

— О том, что в зеленке вы нашли человека как две капли воды похожего на вашего командира, в белых кроссовках и камуфляже? Я помню… Догадываюсь…

— Он точно очень похож, только седой весь.

— Пойдем в лабораторию.

В лаборатории Сергей Павлович протянул Анатолию Китаеву служебное удостоверение Дорохова, по привычке оставленное им перед выполнением боевого задания. Раскрыв его, Китаев изменился в лице.

— Толик, я чуть позже тебе все объясню. Мне самому еще многое понять надо. Скажу одно — твой командир спасал тебя последние пять лет. Просто всему есть своя цена.

— Я на такую цену не согласен, — глухим голосом сказал Китаев, глядя на служебную фотографию.

— Приказы не обсуждают, старший лейтенант Китаев.

— Я майором демобилизовался. После ранения.

— Неважно. Командир приказал тебе жить. Долго жить.

— Это как-то связано с вашей лабораторией?

— М-да… — кивнул Кошкин, — еще два часа назад… Нет, пока я не готов, что-либо говорить. Мне нельзя сейчас пороть горячку, достаточно ее уже было. Я могу рассчитывать на твою помощь, Анатолий?

— Всегда.

— Тогда дай мне день или два, чтобы я подобно твоему командиру продумал план операции. Детально.

— Этот чертеж… Это же не ваши прибамбасы ракетные… — Китаев рассматривал прикрепленные на кульмане листы Дорохова. — Вот снайперская точка. Кто это рисовал? Местность…

— Та самая, — кивнул Сергей Павлович, — но дай мне немного времени. Если у смерти могут выигрывать врачи, могут приказывать ей святые, может, и старый советский инженер на что-нибудь сгодится.

— У меня, честно говоря, башка раскалывается. Я как будто за пару минут целую жизнь прожил. Пока рассказывал, все явственно так вспомнил. — Китаев вопросительно посмотрел на Сергея Павловича.

— Так оно и есть.

* * *