Время любить

Упоминание президента привело его в полное расстройство и замешательство. Должность генерального в исполнении Вадима Григорьевича становилась фантастичнее, чем изобретение Кошкина. Но, проиграв тактическое сражение, Вадим Григорьевич мгновенно принял решение поменять стратегию. Вечером на встрече он вытрясет душу из этого автомобилиста Ермоленко. Он узнает все! Нужно еще разобраться, какой интерес проявляют подозрительные чеченцы к оборонному предприятию? И президенту это будет не безразлично, контртеррористическая операция, что называется, в полном разгаре. Войдя в свой кабинет, он ринулся к столу и снял телефонную трубку.

— Здравствуйте, это Яковлев. Я вчера вам звонил по поводу счета… Какого? Ну, на мое имя, сто тысяч долларов. Я хотел бы знать, когда я могу их снять? Что значит — нет такого счета? Вчера был… Что значит — отозвали? Кто отозвал? Какая может быть тайна вклада, если он был открыт на мое имя? Да вы знаете, с кем вы…

* * *

Дорохов с лукавинкой смотрел на Сергея Павловича. Китаев же понимающе кивал, будто молча поддакивал.

— Да ты, брат, словно заново родился. Шерше ля фам?

— Ля фам, ля фам, — отмахнулся Кошкин. — Только не ждите эротических рассказов.

— От тебя, физика, дождешься. Но один вопросик у меня к тебе есть, из предыдущего, как изволил выразиться этот лысый хрен, эксперимента. Ты где так по исламу наблатычился?

— Почитай целую ночь Коран и Сунну — и ты наблатычишься.

— Ну ты даешь, Сергей Павлович! — восхитился Китаев.

Дорохов же, напротив, напустил на себя строгости, какой навидался у особистов.

— И что, понравилась тебе сарацинская вера?

— Да пусть они верят, как умеют, я ж не миссионер.

— А я уж подумал, что ты у нас, как это называется, когда разные веры…

— Экуменизм, — опередил Кошкин.

— Во-во!

— Да отстань ты, Вася. Это же убеждения для толерантных невеж. Бог не может быть двоеверцем.

— Точно! — включился Китаев: — Моя бабка всегда говорила: един Бог, едина вера, едино крещение!

— Эх! А я думал, что только моя бабушка так говорила, — не успел по привычке сослаться на свою бабушку Дорохов.

— Я просто говорил с ним на его языке, — устало вздохнул Сергей Павлович. — Невозможно себе представить, чтобы Бог или какой-либо из пророков сказал «убей».

— Да уж, — согласился Китаев, — когда побываешь на войне, особенно похожей на ту, что идет на Кавказе, начинаешь понимать, как нелепо и фальшиво звучат наши приветствия. Днем мы им «здравствуйте», а они нам «мир вам», а ночью летают другие «приветствия». Все войны, по большому счету, ведутся из-за денег… По большому счету и из-за больших денег.

Дорохов вмиг переменился и посерьезнел.

— Да ладно, я не об этом. Обнять тебя, Серега, хотел. Не умею я «спасибо» говорить. А ты, выходит, меня, дурака, из-под пули вытащил…

— И меня, — добавил Китаев.

Да ладно вы, мужики, итак не по себе, осталось только заплакать от умиления и счастья. А у нас еще одно дело есть.

— Мариловна? — догадался Дорохов.

— Мариловна.

— У тебя есть какие-то соображения?

— Да. Я тут подумал, помучился, и у меня появилась интересная гипотеза. Понимаешь, в тот раз, когда мы отправили Мариловну за пенсией, я смею предположить, что она не встретилась с собой. Оказавшись там, она вспомнила, куда спрятала пенсию, и тут же рванула в магазин, не дожидаясь встречи со своим двойником.

— Интересно, — наморщил лоб Дорохов, — но к чему ты ведешь?

— Уж если б она встретилась, нам бы она с тобой рассказала все в мельчайших подробностях.

— Ну, так в чем же суть?!

— Вопрос в том, у какой Мариловны ты был в гостях. Вспомни, не показалось ли тебе, что-нибудь странным?

— Ну, я к ней зашел, повод какой-то глупый придумал. Типа шел мимо, спичек нет, а курить хочется — уши пухнут. Она, конечно, коробок да не один мне дала, чаю предложила, я согласился. И болтали мы часа два, я теперь юность Мариловны пересказать в мельчайших подробностях могу. Короче, я только пару раз выходил покурить на лоджию…

— И ничего странного?

— Да нет, вроде. Чайник вот все никак не мог закипеть. Минут пятнадцать ждали, я уж хотел спираль проверить. Да! И тишина! Точно! У нее же всегда радио включено! А тут тишина. То ли не работало, то ли старушка выключила?

— Не могло оно работать! Еще скажи: ты курить ходил, на улице кого-нибудь видел?

— Да я бы любого подозрительного, сам понимаешь… Стой! — сам себе скомандовал Василий Данилович. — Там же вообще никого не было! Ни души. И ни одна машина во двор не заехала. Тишина. Глухо, как в танке. Я бычок вниз кинул, а он, как гайка, об асфальт сгрохотал! Подумал еще — не двор, а каменный мешок.

— То-то, — облегченно выдохнул Кошкин, — это как раз говорит в пользу моего предположения. Отсутствие встречи с двойником повлекло за собой параллельное существование. Проще говоря, наша с тобой Мариловна попала в несовершенное время. Бред, конечно, еще один парадокс. Нечто подобное я, по-моему, у Стивена Кинга читал, но кто сказал, что у создателей триллеров не бывает научных прозрений?

— Ты хочешь сказать, что все эти дни она там одна в целом мире?