Время любить

— Это видимость. Может быть, и вправду он ко мне привязан, но его невероятная слабость к Зобейде, легкость, с которой он относился к ее диким выходкам и даже преступлениям, — он простил ей даже попытку убить меня, — все это убило в моем сердце любовь. Добро пожаловать ко мне, Свет Зари! Мне известно, что тебе пришлось пережить, как ты страдала. Благородно и прекрасно, когда женщина идет на такие лишения ради мужчины, которого любит. Мне понравилась твоя история, поэтому я и согласилась помочь Абу-аль-Хайру.

— Прости за настойчивость, но что же все-таки произошло?

Веселая улыбка приоткрыла маленькие белые зубки Амины. Она взяла веер из тонких пальмовых листьев, украшенных миниатюрами, и стала потихоньку им обмахиваться. Катрин залюбовалась изящной смуглой рукой, красивыми ногтями, выкрашенными хной.

— В настоящий момент Мансур-бен-Зерис пытается вырвать трон Гранады из рук Мухаммада.

— Но… почему?

— Чтобы отомстить за меня. Он думает, что я умираю. Нет, не смотри на меня так, — продолжала Амина с коротким смешком, — я прекрасно себя чувствую, но Абу, врач, пустил слух, что великий визирь, обезумев от горя после смерти Зобейды, отравил меня, чтобы я сопровождала моего врага в жилище мертвых и не смогла порадоваться кончине принцессы.

— И Мансур-бен-Зегрис поверил в это?

— Сегодня утром, словно безумец, он бросился сюда. Он обнаружил, что мои женщины в горе, они рвали на себе покрывала, мои слуги сотрясали воздух горестными криками, а я сама, бледная, лежала на кровати словно мертвая.

Она остановилась, чтобы улыбнуться Катрин, потом, предвосхищая вопрос, продолжила:

— Абу-аль-Хайр — большой врач. Мансур меня видел, впрочем, издали и не усомнился ни на минуту. С этого момента нападение на Аль Хамру было делом решенным. Абу, который прекрасно знает Мансура, подсказал ему, что момент казни будет самым удачным для нападения, потому что калиф, его двор и часть его войск окажутся вне крепости. Все так и было задумано, и когда барабаны королевской мечети пробили тревогу, Абу-аль-Хайр, зевнув, подал условный знак и твоим слугам. Ты знаешь, что было дальше…

На этот раз Катрин поняла. Абу заставил созреть мятеж, взбунтовав Мансура, чтобы под прикрытием неразберихи можно было осуществить план бегства.

— Хвала Богу, — вздохнула она, — он избавил моего мужа от стольких мук!

Тонкий голосок врача, раздавшийся сзади, заставил Катрин обернуться. Опуская закатанные для мытья рук рукава, Абу-аль-Хайр уселся на подушки.

— Он не настолько слаб, как ты думаешь. В это нельзя поверить, судя по его поведению, друг мой, но ведь нужно было сбить с толку тех, кто на него смотрел! — сказал врач, изящно беря кончиками пальцев липкое от меда пирожное и заглатывая его, не уронив ни крошки.

— Вы хотите сказать… — Катрин машинально заговорила по-французски.

— Что хотя ел он мало, а воду пил благодаря Жоссу, который был в охране в Гафаре, но уж спал вволю. Как ты нашла варенье из роз?

— Восхитительно. Я думала, что у охранников был приказ любой ценой мешать узнику спать и что великий кади приставил своих людей к Арно, чтобы лично в этом убедиться.

Абу-аль-Хаир рассмеялся.

— Когда человек спит так глубоко, что никто и ничто не может его разбудить, а получен приказ ему в этом помешать, лучше всего, если не хочешь быть наказанным или осмеянным просто скрыть это. Люди кади, как и все смертные на земле, боятся за свою шкуру. Твой супруг смог проспать целых три ночи.

— Но не из-за варенья же из розовых лепестков?

— Нет. Благодаря воде, которую Жосс ему приносил в маленьком бурдючке, спрятанном под тюрбаном. Конечно, мы не могли проносить много ее, но того, что нам удалось ему дать, было достаточно, чтобы он ясно соображал.

— А теперь?

— Он спит, и его сторожит Готье. Я приказал дать Арно козьего молока и меда, потом опять снадобья, чтобы он спал.

— Но… его руки?

— От того, что пробиты руки, не умирают, если кровь вовремя остановлена и раны продезинфицированы. Ты тоже должна подумать об отдыхе. Здесь вы в безопасности, каков бы ни был исход битвы.

— Кто же из них ее выиграет?

— Кто может знать? Мансур слишком поспешно выступил. Конечно, у него было преимущество внезапности нападения, и люди из пустыни, которые ему служат, — самые отменные воины в мире. Но их мало, а у калифа большая охрана. Правда, по крайней мере половина города — за Мансура.

— А если один из них умрет, калиф или Мансур? — спросила Катрин, ужасаясь от этой мысли. — Вы растравили этих людей только чтобы нас спасти? А заслуживаем ли мы того, чтобы ради нас было загублено столько человеческих жизней?

Рука Амины легла на руку Катрин мягко и успокаивающе.

— Между Мансуром-бен-Зегрисом, моим двоюродным братом, и властелином верующих война никогда не прекращается, то и дело вспыхивая из-за пустяка. Случается, калиф бывает вынужден выехать из города, чтобы дать Мансуру успокоиться. Пока жив калиф, Мансур не сможет захватить трон. Улемы, наши богословы-законоведы, ему этого не разрешат…