Время милосердия

— Ваша честь, я протестую, это показания с чужих слов.

— Принято.

Присяжные номер 3 и 9 проживали в трейлерах.

Игнорируя судью и прокурора, Джейк уставился на двух этих присяжных и продолжил:

— Вечером в субботу двадцать четвертого марта Стюарта не было дома. Собственно, он отсутствовал целый день, и Джози ждала худшего. Миновала полночь. Дети притаились наверху, в комнате Киры, с выключенным светом. Прячась, они надеялись, что на сей раз их мать избежит побоев. Они выбрали комнату Киры, потому что дверь в нее была прочнее и лучше работал замок. Они знали это по прежнему опыту. Это была новая дверь, старую Стюарт выбил в разгар одного из приступов гнева. Джози находилась внизу, ждала, когда покажутся фары его машины. — Джейк сделал паузу и закончил: — Знаете, пусть лучше они расскажут все сами.

Он встал за трибуну, взглянул на свои записи и вытер со лба пот. Не считая шороха вееров и мерного гудения кондиционеров, в зале суда царила мертвая тишина.

— Леди и джентльмены, перед вами вовсе не однозначный случай умышленного убийства, о нет! Мы докажем, что в тот ужасный момент, когда мать обвиняемого лежала без чувств на кухонном полу, когда обезумевший от опьянения Стюарт разгуливал по дому, сестра плакала и умоляла маму очнуться, когда оба, Кира и Дрю, чувствовали себя брошенными и беззащитными, когда они трепетали от воспоминаний о неописуемом насилии и понимали, что с этим человеком им не видать покоя, поступок маленького Дрю Гэмбла был полностью оправданным.

Джейк кивнул присяжным и повернулся к судье.

— Ваша честь, мы готовы вызвать нашего первого свидетеля, Джози Гэмбл.

— Хорошо.

При появлении Джози никто не шелохнулся. Джейк встретил ее у барьера, открыл воротца и указал на свидетельское место. Помня о наставлениях адвоката, она задержалась около протоколистки, улыбнулась ей и поклялась говорить только правду. На Джози была простая белая блузка без рукавов, заправленная в черные льняные брюки, и коричневые босоножки без каблуков. Все свободное, ничего обтягивающего. Короткие светлые волосы были зачесаны назад. Никакой губной помады, минимум косметики. За ее внешность отвечала Карла: изучив пять женщин-присяжных, она одолжила Джози свою блузку и босоножки, купила ей брюки. Задача состояла в том, чтобы выглядеть достаточно привлекательно для семерых мужчин, но при этом весьма просто, чтобы женщины не почувствовали к ней неприязнь. В свои тридцать два года Джози выглядела лет на десять старше, если не больше, — отпечаток нелегкой жизни. Тем не менее она была моложе большинства присяжных и в лучшей форме, чем они все.

Джейк начал с базовых вопросов, в частности, вытянул из нее текущий домашний адрес, ранее остававшийся неизвестным. Коллекторы не нашли ее в Оксфорде, и они долго обсуждали, какой адрес назвать. Не слишком вдаваясь в подробности, защитник представил суду ее прошлое: две беременности до семнадцати лет, отсутствие диплома об окончании средней школы, два неудачных замужества, первый тюремный срок в 23 года, год в окружной тюрьме за сбыт наркотиков, второй за то же самое в Техасе — два года. По словам Джози, она признавала свое прошлое, совершенно им не гордилась, все отдала бы за возможность вернуться назад и многое изменить. Она держалась одновременно мужественной и уязвимой. Пару раз Джози даже улыбнулась присяжным, но не дала понять, что преуменьшает серьезность положения. Больше всего она сожалела о том вреде, который причиняла своим детям, о том, какой дурной пример им подавала. При упоминании детей голос Джози дрожал, она вытирала глаза платком.

Хотя все вопросы и ответы были тщательно отрепетированы, разговор производил впечатление спонтанного. Джози излагала свою историю то свободно, то преодолевая себя. Джейк заглядывал в свой блокнот, хотя заучил каждое слово наизусть. Либби и Порсия тоже могли бы слово в слово пересказать весь диалог.

Меняя тему, Джейк произнес:

— Итак, Джози, третьего декабря прошлого года вы позвонили по номеру 911, окружному диспетчеру. Что тогда произошло?

— Протестую, Ваша честь, — сказал Дайер. — Какое отношение это имеет к убийству двадцать пятого марта?

— Мистер Брайгенс?

— Ваша честь, этот звонок на 911 уже в распоряжении присяжных. Шериф Уоллс дал показания о нем вчера. Это имеет отношение к делу, поскольку связано с надругательствами, насилием и страхом, пережитыми этими людьми и приведшими к событиям двадцать пятого марта.

— Протест отклонен. Мистер Брайгенс!

— Джози, расскажите нам, что произошло третьего декабря, — попросил Джейк.

Она поколебалась, глубоко вздохнула, словно боясь вспоминать события другой страшной ночи.

— Была суббота, почти полночь. Стюарт вернулся в плохом настроении, сильно пьяный, как обычно. На мне были джинсы и футболка, бюстгальтера не было, и он стал обвинять меня в том, что я сплю с кем попало. Так случалось довольно часто. Стюарт повадился обзывать меня шлюхой и потаскухой, даже при моих детях.

Дайер опять вскочил:

— Протестую! Показания, которые невозможно проверить, Ваша честь.

Судья Нуз произнес, глядя сверху вниз на свидетеля: