Время — московское!

Я назвал цифру. Далее, в продолжение разговора, а разговор был долгим, я назвал примерно три сотни различных цифр, а несколько раз был вынужден отделаться позорным: «Не помню точно… Порядок такой-то, но…»

Затем поговорили о флуггерах вообще. Оберучева особенно интересовало мое мнение о «Сэнмурве». Коснулись темы истребителя «Громобой», но быстро выяснилось, что мы оба не имеем об этой полумифической машине ни малейшего представления.

— Да, давненько не говорил я с профессионалом такого уровня, — улыбнулся наконец Оберучев. — Помнить таблицу замерзания всех двенадцати типов «компонента Б» — это… это… я даже не знаю, с чем сравнить!

— А могу я, в свою очередь, задать вам один вопрос?

— Пожалуйста! Сколько угодно!

— Вы-то сами эти цифры откуда знаете? Нет, я слышал, вы инженер-капитан, но все-таки… Если вы на «Дюрандале» не летали… И даже, надо думать, в глаза его не видели…

— Честно? Почти все технические параметры «Дюрандаля», которые вы перечислили, я слышу первый раз в жизни! Чтобы проверить истинность ваших утверждений, мне потребовалось бы попасть в Антарктиду!

— Куда?

— Мы так называем Южный полярный континент Грозного.

— А что там?

— К сожалению, не имею права вам это сообщать. — Оберучев снова замкнулся в броне официальных отношений.

Я, признаться, обиделся.

— «Не имею права», «не имею права»! Это я как раз не имел никакого права сообщать вам секретнейшие ЛТХ «Дюрандаля»! Вы, наверное, подозреваете во мне клонского шпиона? Так вот что я вам скажу, милейший: а почему бы мне не подозревать шпиона в вас?! А?

Не выдержав моего натиска, Оберучев стушевался.

— Господин Эстерсон, я не хотел вас обидеть… Но и вы меня поймите… Дело вовсе не в том, что кто-то подозревает вас в шпионаже. Просто если вы вдруг попадете в руки врага…

— Живым я им не дамся! — изрек я с пафосом. И, поскольку мне самому стало смешно, смягчился: — Ладно, нужны мне ваши тайны… Расскажите хотя бы, что на Грозном творится. В целом.

— А что на Грозном, по-вашему, творится? — спросил Оберучев и внимательно посмотрел на меня. — Вот вы, например, когда из Х-матрицы вышли, что видели? Или, может, что-то слышали?

— Слышали. На аналоговом канале мы поймали весьма гадкие звуки. То ли шепот, то ли пришепетывания…

— Вот такие? — спросил Оберучев. Он сделал неуловимое движение рукой и я услышал: «Шшшап… Шапанат… Цнит… Шшшап… Асссу… Жицт…»

От неожиданности я чуть не подскочил. Оказалось, Оберучев в числе прочего держал в своем «Сигурде» запись таинственных радиосигналов.

— Именно! А вам известна их природа?! Известна? — спросил я.

— Известна. Звуки имеют внеземное искусственное происхождение».

Глава 3 Лимб

Май, 2622 г.

Карниз

Планета Глагол, система Шиватир

— Па-a машинам! Ослов и ученых — на середину! — весело скомандовал Свасьян.

Приказ, разнесенный общей радиосетью, прозвучал в сотнях наших интеркомов, в кабинах вертолетов сопровождения, в башнях бэтээров и инженерных танков. А также в оперативном штабе Колесникова на космодроме Гургсар и в центральном отсеке Х-крейсера «Ксенофонт». Между прочим, радиосвязь работала паче наших чаяний — а ведь Ферван предупреждал, что на Глаголе с этим делом бывает ой как худо.

Ослы и ученые (то есть «осназ Двинского» со всем своим транспортом) и без бонапартовского приказа Свасьяна давно утвердились «на середине» — в центре колонны. В авангарде у нас шла разведрота, в арьергарде — усиленная инженерно-строительная рота и рота тяжелого оружия.

Кроме сухопутных сил, нам полагался вертолетный зонтик из семи «Пираний» и трофейного клонского «Ашкара». Именно так, оказывается, именовалась та модель, на которой в свое время мы с Ферваном совершили путешествие из лагеря к Карнизу. Поскольку Ферван во всем этом железе разбирался как нельзя лучше, его к «Ашкару» и приписали — вместе с нашим пилотом и тремя осназовцами.

Первыми, заслышав команду Свасьяна, поднялись в воздух вертолеты.

«Ашкар» и две «Пираньи» сразу рванули вперед, на разведку, уточняя и детализируя данные об обстановке, которые непрерывно поступали от пары истребителей-разведчиков в вышине. Обстановка пока что была нейтральная: ничего, никого, скукота.

Оставшиеся «Пираньи», покачиваясь, наползли на центр колонны и зависли, ожидая, пока двинут вперед танки с минными тралами.

Опасаясь, что манихеи вовсю предаются таким традиционным партизанским забавам, как минирование дорог, Свасьян предпочел совершать марш в полном соответствии с тактическими наставлениями. А именно: поставил инженерные танки в голове колонны, а большинство личного состава выгнал наверх, на броню. В случае поражения бэтээра кумулятивным ядром выпрыгивающей дистанционной мины это существенно снижало потери. А при попадании кумулятивного ядра в десантное отделение могло бы и вовсе свести их к нулю: водитель и стрелок имели шансы отделаться легким испугом.