Время — московское!

Первая: несмотря на то что погрешность Х-перехода в целом убывает по мере уменьшения преодолеваемого расстояния, для всех типов традиционных люксогеновых двигателей теоретическим пределом погрешности считаются несколько десятков километров. На практике — куда больше. Иными словами, даже пытаясь попасть в Колодец Отверженных «в упор», с самой малой дистанции, на которой еще возможен разгон звездолета, мы никак не могли бы гарантировать, что вероятность материализации в пределах каверны превысит три процента.

«Но три процента — это еще о-го-го», — скажет оптимист.

Верно, о-го-го, но далее вступает в силу вторая причина. Обычный звездолет материализуется в космическом вакууме. Благодаря этому он почти не имеет проблем с материей, находящейся в том объеме, на который претендует корабль в момент выхода из Х-матрицы. Но даже те частички пыли, молекулы и ионы, которые в вакууме все-таки присутствуют, попадая в неподходящие места вроде электронной начинки парсеров, способны привести к сбоям в работе некоторых контуров, так что нельзя сказать, что вакуум при Х-переходах полностью безвреден. Возникающие проблемы можно решить только многократным резервированием важных инфосистем и отказом от некоторых наноустройств, особо чувствительных к атомарным воздействиям.

Но страшно себе представить, что происходит со звездолетом, который угораздило материализоваться не в космосе, а в атмосфере планеты! Неисчислимые легионы чужеродных частичек, триллионы триллионов молекул азота, кислорода, озона, углекислоты, воды, этана, пропана за доли мгновения вторгаются в кристаллическую решетку металлов, составляющих конструкции звездолета. Они включаются в состав люксогена, дейтерия и других видов топлива. В корабельную атмосферу. В кровь и плоть экипажа.

Результаты такой «молекулярной катастрофы» в прямом смысле слова непредсказуемы. Но можно точно сказать, что больше корабль летать не будет. А люди, находящиеся на борту, скорее всего мгновенно умрут. Другое дело — Х-крейсер.

У космической субмарины не возникает проблем с точностью выхода из Х-матрицы. В случае плавного «всплытия» из граничного слоя погрешность составляет считанные метры, что считалось теоретическим нонсенсом, еще когда я учился в Академии.

Что же касается проблем «молекулярной катастрофы», то, по образному выражению Двинского, материя Х-крейсера в ходе «всплытия» ведет себя по отношению к окружающей среде как нос ледокола по отношению ко льду. Х-крейсер выдавливает большинство молекул и атомов вовне, и лишь мизерные количества могут агрегироваться в материю корабля.

«Правда, — пояснял Двинский, — в этой метафоре лед тем крепче, чем плотнее упакованы атомы элементов, составляющих среду. Например, материализация Х-крейсера в воздухе получится вполне чистой, хотя и будет сопровождаться образованием ударной волны. В воде ударная волна будет уже сильнее, в базальте — еще сильнее. А вот в расплаве какого-нибудь тяжелого металла или в недрах юпитерообразной планеты, где водород находится в металлическом состоянии и под гигантским давлением, Х-крейсер уже не сможет совладать со всей материей и дольше нескольких минут или даже секунд не проживет».

Теория Двинского блестяще подтвердилась. В том числе и относительно образования ударной волны. Материализовавшись в Колодце Отверженных, «Вегнер» в первое мгновение как бы оказался в эпицентре взрыва, направленного во все стороны от корабля.

На открытой местности это прошло бы для нас почти незамеченным. Но внутри Колодца Отверженных ударная волна, отразившись от неровностей рельефа, вернулась к нам. Х-крейсер сильно раскачало, стабилизационные движки сработали не совсем так, как хотелось бы. В итоге мы приземлились с сильным дифферентом на корму и креном на правый борт.

Но в целом пронесло. Главное, пожара не случилось.

Колодец Отверженных в плане имел форму кирки с толстой, расширяющейся ручкой и почти равной ей по длине металлической частью, как говорят на Большом Муроме — железком. «Вегнер» мы оставили невдалеке от того места, где ручка соединялась с железком.

Благодаря Рассаму и Дастуру мы располагали картой каверны. Настолько подробной, какую вообще возможно построить, не спускаясь в сам Колодец, но опираясь лишь на данные сейсмолокации и спин-резонансного сканирования с орбиты, а также на эвристический анализ аномалий над дном Котла в районе каверны.

Из всего множества объектов, которые находились внутри Колодца Отверженных, на карте были обозначены два: собственно Город Вохура (он же у манихеев — Большое Гнездо) и загадочный Водопад-Минус (одно название чего стоило!).