Время нас подождёт

— Что проверять, Миш? — спросил меня Колька вполголоса и поднял на меня глаза — большие, тёмные, горящие ожиданием тайны… Мне расхотелось с ним спорить — зачем отнимать у него эту тайну?

— И как ты думаешь, что это?

— Не знаю! — пожал плечами Коля и снова стал смотреть вниз. — Зачем в вентиляционной трубе скобы? Почему она идёт вниз, и так глубоко? Почему её сделали такой широкой? Почему она кирпичная, а не бетонная, как пол в башне?

— Слазить бы и посмотреть, да? — неуверенно предложил я.

Коля кивнул.

— Я веревку принёс… Чтоб измерить, какая там глубина.

— Давай!

— Так в куртке же! — Коля метнулся к выходу, и через минуту вернулся с белой катушкой обувных ниток. В другой руке у него был осколок кирпича. Я стал светить ему фонариком, а он — обвязывать кирпич. Потом опустил его в проём и осторожно стал разматывать катушку — до тех пор, пока мы не услышали приглушенный стук. Коля покачал веревкой, я заглянул вниз. Кирпич достиг дна.

— А как отмечать будем?

— Я об это как-то не подумал… — вздохнул Коля. — Вернее сейчас думал, пока разматывал, что надо было маркер взять… А раньше — не сообразил.

Я подумал.

— Давай какой-нибудь узел завяжем…

— Давай. А как?

— Ну вот, например… Отмотай чуток… Клубок-то держи, а то упадёт сейчас! — Я взял веревку, сложил её пополам, сделал петлю и просунул в неё сложенный конец. — Вот, как-то так.

— О, а я бы не додумался! — удивился Коля.

— Да ладно! Я всё так завязываю… Прочный узел получается. Только вот какая-то она больно тонкая. Ты что, потолще веревки не нашёл?

— Не-а… А зачем? Чтобы глубину измерять в самый раз. Да и потом смотри, она хорошая, капроновая, крепкая. А когда полезем, я толстую раздобуду. В кладовке где-то была.

— Когда полезем? У нас же завтра какой-то брей-ринг по литературе затеяли, надо всем быть. Если хорошую оценку за четверть хочешь…

— Мих, ты что, какой завтра?! А если там вода? Башня-то водонапорная, там ведь может быть резервуар для воды, и сейчас ведь как раз всё тает… Надо подождать, когда снег сойдёт!

— Если там резервуар, то куда она оттуда денется? И потом, башня уже сколько не действует, там перекрыли всё!

— Не знаю… — протянул Коля и почесал в затылке. — Надо бы посмотреть устройство водонапорной башни или нашего Васю спросить… Всё равно сейчас не полезем. Надо подождать.

— А когда полезем?

— Давай недельки через три? В конце марта? Снегу и так мало, а при такой погоде всё быстро растает. Подготовим всё…

— Ну… давай… — мне почему-то стало и любопытно, и жутковато одновременно. Вдруг там и вправду тайник? Я снова заглянул внутрь шахты, посмотрел на чёрные скобы. — Коль… доставай кирпич.

— Ага.

Коля смотал клубок, осторожно отвязал грузик.

— Дома померю, у нас рулетка есть. Ну что, идём?

— Идём… — шепнул я.

Он осторожно водрузил решётку на место. Кирпич положил в угол.

— Коль, а может быть, новый замок повесить? А то вдруг кто-нибудь ещё заглянет… Этот совсем ненадёжный какой-то.

— Надёжный, — возразил Коля, — это старый замок, а сейчас что попало делают, — выдал он известную взрослую фразу. — Никто не залезет, видят же, что башня закрыта, и всё.

— Ну, ладно… Надевай куртку!

Коля надел куртку, а шарф протянул мне:

— Может, наденешь?

— Ты что! Да ни за что в жизни! — чуть было не сказал я, но вовремя сдержался. — Не, Коль, не надо… Я не замерзну…

— А мне куда его девать? На свитере ворот есть! Так что ли понести… — он задумчиво повертел в руках пёструю тряпицу. — Ладно, так донесу…

Он стал его аккуратно скатывать, а я спросил:

— Твоя сестра его носит?

— Да.

— Ну и прикид!

— Ага! — отозвался Колька и заулыбался. — Она ещё гетры под него оденет разноцветные! И беретку!

Я покачал головой:

— Девчонки, они и есть девчонки!

Дверь на замок закрывал я. А то не хватало Коле снова туда свалиться, в эту лужу… Закрыли и — заторопились домой — куртка у него была ещё мокрая, а я в своей тонкой куртке быстро озяб без свитера. Когда идёшь быстро — тепло. Вот мы и спешили, и поэтому почти не разговаривали.

Вечерело. Серо-синие сумерки повисли в прозрачном морозном воздухе, он был такой чистый, что казалось — тронь его, и он зазвенит сотнями тоненьких льдинок-колокольчиков. Небо было лиловым, глубоким, лишь на горизонте тощими вытянутыми пятнами серели облака. Мигающей звёздочкой пересекал вечернее пространство самолёт. Дома светились жёлтыми окошками, с первых этажей доносился до нас звон посуды… Как я любил этот звук! Раньше мне становилось от него тоскливо, когда я возвращался в детский дом, а сейчас уютно становилось на сердце и легко: я иду домой, и наверное, из моего окна тоже доносится бряканье посуды, или просто горит свет на кухне: Наташа с бабушкой приготовили ужин. Ждут меня… Меня ждут, это ведь такое счастье, когда дома тебя кто-нибудь ждёт, и когда, возвращаясь, ты видишь жёлтый свет в окошках!