Время нас подождёт

Прощай сынок, а лучше — до свидания! Мы с тобой обязательно увидимся!

… Когда mы вырастешь — береги добро.

Пока оно ещё осталось.

Твоя мама — Женя — Дженни»

… Экран с маленькими черными буковками превратился в большое расплывчатое облако… Я уронил голову на руки и заплакал.

Я никогда не плакал… Казалось — что последние слёзы выплакал… Раньше был малышом — ревел, а потом — все застыло. Навсегда. Я превратился в скалу. Только вот с Юркой тогда, на могилке его папы и брата, и сейчас — словно таять стала моя скала, словно пробился из неё живой родничок: маленький, прохладный и умыл слезы и лицо, и где-то в сердце стало совсем не больно, словно открылся там живой кусочек, теплый — как свежий хлебушек, живой — как цыплёнок…

…Капли родника таяли, превращаясь в белые звёзды, они подмигивали и дрожали на осеннем хрустально-синем небе, и казалось бы пели какую-то удивительную знакомую мамину песню, тихую, едва заметную простую мелодию, с простыми словами:

«Спи мой малышка, маленький мой Мишка…»

А потом — я оказался среди этих звёзд — звонких, белых и совсем не холодных, и увидел среди них мою маму, и папу, и потянулся к ним, как если бы я тоже стал звездой…

… Кто-то осторожно тронул меня за плечо. Я вздрогнул и поднял голову.

Экран давно погас, а рядом со мной стояла Наташка, тревожно всматриваясь в моё зареванное лицо.

С минуту мы молчали, глядя друг другу в глаза, потом я ни говоря ни слова поднялся со стула, дошёл до своего дивана и лег, отвернувшись к стене. Закрыл глаза…

Наташа тихо вздохнула и пошла за мной, присела на краешек постели. Ну чего, чего ей ещё нужно!

Она очень осторожно дотронулась до моих волос… Ласково, тихонько, чуть-чуть… Я задышал — часто-часто, чтоб не разреветься снова… Наташа спросила:

— Миш… Если ты не хочешь — не отвечай… А что бы ты хотел больше всего на свете?

Даже забыл, что плакал. Нашла что спросить! С чего бы это вдруг?

Помолчал, соображая.

А вправду — чего?

Чтоб все, что я прочитал — оказалось неправдой, не про меня?! Чтобы завтра раздался в квартире вдруг звонок, и на пороге оказались мои мама и папа? Живые!

Но скажешь ли такое Наташке? Она хоть и не родная, а ведь ни разу еще не обидела меня, не упрекнула, не нагрубила в ответ… Хотя и было — за что. Могу ли я ей сказать такое? Это правда, да… Но ведь ей будет только больнее… зачем уж, итак сколько раз её обижал…

Она повторила снова, уже шепотом:

— Если не хочешь — не говори!

… А так ли мне хочется увидеть своих маму и папу сейчас?

Все колыхнулось во мне: да!

Невообразимо, отчаянно хочется!

Прочитал — а будто слышал мамин голос…

Но тогда придется расстаться с Наташей и Юрой.

Они мне кто? Никто. Никто? Ага, Миха, я и не знал, что ты такой чурбан… неотёсанный! Никто! А кто, пардон, с тобой тут возился, когда ты валялся с температурой?! Не знаешь, да? А кто буквально спас тебя от тех подонков Перца и Гвоздя — ты знаешь, что не факт, что вообще остался бы целым! Что, не видел, как прошлой осенью увозили в больницу Никитку Карташева, сказали, что он с лестницы упал, а ты тогда там только появился, ещё не зная здешних порядков, и поверил…

Дурень ты, Миха. Неблагодарный, причём…

Может, ты не можешь их назвать своими родителями, но не чужие они тебе точно.

И ведь ты знаешь… Что невозможно вернуть их… Тех родителей.

Тогда что же?

Я брякнул первое, что пришло в голову:

— Пожалуй, больше всего я хочу лета…

Разве это неправда? Летом же здорово! Ни школы, ни уроков, можно гулять целыми днями. Лето — это загадочная башня. Лето — это солнце. Летом — Денис обещал меня покатать на самолете, да и вообще — мы снова поедем в тот город. Летом — Юрка возьмет меня с собой в плавание, а там — море… Кольку бы еще с собой захватить!

Наташа переспросила:

— Лета?

— Ага.

Она вздохнула, отозвалась:

— А знаешь, я когда была вроде тебя, хотела вообще… — она тихо засмеялась, — куклу — балерину, знаешь, бывают такие? Барби.

— Угу.

— Ну вот. И чтоб обязательно к ней кавалер на роликах. Ужас как хотела, вот она мне снилась даже! Прям сил не было, как хотелось!.. — она вздохнула, уже грустно добавила. — Глупая была. Купили мне куклу, и чего? Поигралась ей с полгода… А сейчас вот… — Она замолчала, словно о чем-то задумавшись…

Я лег на спину, заложив руки под голову. Покосился на Наташу:

— Чего сейчас?

Она встрепенулась:

— А? Сейчас, Миш, мне тоже ужасно хочется лета! И еще… — продолжила она чуть слышно, — свой домик… А рядом — море. И вот, представь себе… лето, ветерок легкий колышет занавески в этом домике, солнышко… На море — волны, небольшие, не шторм, но и не штиль, так — обычные волны. И я вас с Юркой жду, а вы с плавания возвращаетесь. Выбежала на терраску, смотрю в море, а там — корабль… Ох, как же я рада! И я стою, волнуюсь, и не знаю, кого первого обнимать брошусь — тебя или Юрку… А может быть, сразу обоих, да, так лучше, конечно!..

Она чуть улыбнулась и замолчала. Встала, поправила мое одеяло, посмотрела на меня — словно обняла. И слов не надо.