Время нашей беды

Стоило бы задуматься… как, например, стал госсекретарем США вьетнамский ветеран Джон Керри. Человек, который в семидесятые был политическим активистом и пришел в Капитолий, чтобы обвинить действующую администрацию в военных преступлениях, он был одним из тех, кто бросил свою медаль на ступени Капитолия в знак протеста. А как помощником госсекретаря по Восточной Европе стала Виктория Нуланд (Нудельман), которая в молодости симпатизировала Советскому Союзу, читала Троцкого и даже работала в пионерлагере в Одессе в восемьдесят втором?[27] В отличие от любого российского посла, тем более такого, какой был в 2013–2014 годах в Украине, она не постеснялась купить полный пакет еды (пресловутых печенек) и выйти с этими печеньками на Майдан. При этом если бы Майдан проиграл, действующая американская администрация могла бы и отказаться… а, собственно, от чего? От того, что чиновник Госдепа покормила протестующих печеньками? Но Майдан победил – и этот пакет печенек в глазах украинцев перевесил пятнадцать миллиардов кредита, который дала Россия. Пакет печенек оказался дороже пятнадцати миллиардов долларов. Это надо осознать, а не смеяться и изобретать интернет‑мемы. Понять и сделать выводы. почему‑то наши дипломаты просто органически не способны на такое – купить пакет еды, пойти и просто поговорить с протестующими людьми… которые вряд ли за это тебя убьют. Может, это потому, что наши дипломаты отбираются по какому‑то очень порочному критерию и все как один имеют хронический прогиб спины, неважно, перед Кремлем или перед Банковой?

И когда по итогам выборов стало понятно, что национал‑демократы набирают места не в массовке – а второе, вплотную к лидеру, – посольство США включилось в работу.

До сего дня Баринов никогда не был в американском посольстве и тем более не был приглашен. Но приглашение он получил на следующий день после того, как ЦИК огласил результаты выборов.

Понимая, что лидер национальных демократов не может без ущерба для своей репутации прийти в американское посольство, посол Кирк Кроуланд пригласил Баринова в свой личный особняк, в Спасо‑Хаус. И пока супруги занимались своими делами (а супруга Баринова свободно владела английским) – мужчины устроились на первом этаже, в одной из комнат. В рабочем кабинете, который первоначально предложил посол, Баринов разговаривать не захотел… отказался вежливо, но твердо…

– Мистер Баринов… – посол откупоривал бутылку ординарного шотландского, – последний раз такого рода вопрос задавали двадцать лет тому назад: ху из мистер Путин? Больше не задавали – все остальные политики были для нас как раскрытая книга. Сегодня утром я услышал вопрос госсекретаря США: ху из мистер Баринов?

Баринов засмеялся.

– Вы только из меня Путина не делайте.

– Отнюдь… – В голосе посла вдруг просквозило напряжение. – Мы понимаем, что человек сам по себе есть сумма его опыта и знаний. Мистер Путин был подполковником КГБ и сразу после этого стал взбираться по карьерной лестнице. Заметьте – не по политической, по карьерной. Должность Президента России стала для него первой и единственной, которую он занял по результатам выборов. Вы – крупный бизнесмен, решивший идти в политику. Это заставляет нас… питать определенные надежды. Даже несмотря на то, что вы про нас говорили.

– Я не публичный человек, господин Кроуланд.

– Кирк.

– Кирк. Я скромный депутат Думы.

– Реально контролирующий вторую по численности фракцию. Вы, кстати, не задумывались о большой коалиции с Бельским?

– Нет.

– А почему?

– Откровенно?