Время, назад

— Да какого черта ты ревешь! — воскликнул Себастьян. — В чем дело?

— Я не могу, — всхлипнула Лотта.

— Не можешь? Чего ты не можешь? Да скажи ты хоть что-нибудь толком! Я сейчас же приеду в больницу, какая это больница? Лотта, где ты находишься? Кой черт, да кончай ты лить слезы и хоть что-нибудь мне скажи!

— Ты меня любишь?

— Да!

— Я тоже люблю тебя, Себастьян. Но мне придется от тебя уйти. Хотя бы на какое-то время. Пока я не оправлюсь, не приду в себя.

— И куда же ты пойдешь?

Лотта уже не плакала, ее мокрые от слез глаза смотрели со странным для такой тихони вызовом.

— Я тебе этого не скажу. Напишу когда-нибудь попозже. Вот придумаю, в каких словах все это выразить, и напишу. Я не могу тут больше говорить по видеофону, мне кажется, что все на меня смотрят. Здравствуй.

— Господи, да что ж это такое, — растерянно сказал Себастьян.

— Здравствуй, Себастьян, — повторила Лотта, и экран потух.

И в этот самый момент рядом с Себастьяном появился Бакли.

— Прости, что приходится тебя беспокоить в такое позднее время, — сказал он виноватым голосом, — но тут тебя спрашивает одна девица.

— У нас закрыто! — рявкнул Себастьян.

— Она хочет кого-то купить. Ты же сам говорил никогда не отказывать клиентам, хоть даже самой глубокой ночью. Это же твой главный принцип.

— Если она клиентка, так ты ею и займись, ведь ты наш торговый агент.

— Она спросила именно тебя и не хочет говорить больше ни с кем.

— А вот мне так хочется удавиться. Там, в Библиотеке, случилось что-то ужасное, и я, наверное, так никогда и не узнаю, что именно: она не сумеет рассказать.

«Лотта всегда очень плохо управлялась со словами, — подумал он. — То слишком много, то слишком мало, то не те, то не тому человеку, но непременно что-нибудь не так».

— Вот будь у меня пистолет, я бы с радостью застрелился. — Себастьян достал носовой платок и тщательно высморкался. — Ты же слышал, что сказала мне Лотта. Я ее очень подвел, и она от меня уходит. Так что там еще за клиентка?

— Она представилась как… — Бакли заглянул в свой блокнот. — Мисс Энн Фишер. Знаешь такую?

— Нет.

Себастьян встал и прошел из заднего, рабочего, помещения фирмы в приемную, оснащенную умеренно современной мебелью, ковром и пачками журналов. В одном из кресел сидела молодая, хорошо одетая женщина с модной короткой стрижкой иссиня-черных волос. Он остановился, давая мгновенно оценку. У девушки были красивые стройные ноги, этого нельзя было не заметить. «Высший класс», — подумал он. Класс ощущался буквально во всем, даже в ее серьгах и в очень легком применении косметики; почти незаметная подкраска губ, бровей и ресниц лишь подчеркивала дарованную природою яркость. И синие глаза, что редкость для брюнетки.

— Гуд бай, — сказала девушка и широко, приветливо улыбнулась; ее лицо оказалось удивительно подвижным, при улыбке в глазах ее плясали огоньки, а ее идеальные, ослепительно белые зубы буквально его заворожили.

— Я Себастьян Гермес, — представился Себастьян.

— У вас тут в каталоге есть некая миссис Тилли М. Бентон, — сказала мисс Фишер, вставая и откладывая журнал. — В самой последней вкладке.

Она достала из маленькой изящной сумочки сложенное пополам дополнение к каталогу, размещенное витарием «Флакон Гермеса» в сегодняшних вечерних газетах. Похоже, эта юная особа не любила много рассусоливать и шла прямо к цели, разительно тем отличаясь от той же самой Лотты, чья всегдашняя неуверенность стала для Себастьяна уже привычной.

— Вообще-то, — сказал он, — у нас уже кончился рабочий день. Миссис Бентон у нас, но, конечно, не здесь, мы сразу поместили ее в больницу. Мы с радостью отведем вас туда, но только завтра. Вы ее родственница?

— Это моя двоюродная бабушка, — сказала Энн Фишер с чем-то вроде философской отрешенности, словно уже устала от оживающих друг за дружкой престарелых родственниц. — О, я жутко рада, что вы ее услышали. Мы регулярно посещаем это кладбище, надеясь услышать ее голос. — Она недовольно покривилась. — Но это же всегда, буквально всегда происходит в самое неподходящее время.

— Святая истина, — согласился Себастьян; это и вправду было большой проблемой.

Он украдкой взглянул на часы, было самое время для согума; ему давно полагалось быть дома, рядом с Лоттой. Но Лотты сейчас там не было, да и вообще в эти первые, критические для жизни Анарха часы ему не хотелось слишком удаляться от витария.

— Впрочем, я могу подбросить вас в больницу и сегодня… — начал Себастьян, но мисс Фишер оборвала его на полуфразе: