Время, назад

— О, нет, спасибо, не надо. Я с ног валюсь от усталости. Целый день горбатилась, да и вы, наверное, тоже. — К крайнему изумлению Себастьяна, она похлопала его по руке, сияя лучезарной, понимающей улыбкой, словно старая добрая знакомая. — Я просто хотела увериться, что она не попала в руки штата Калифорния и ее не поместили в какой-нибудь из этих жутких приютов для старорожденных. Мы с братом Джимом непременно ее заберем, у нас хватит на это денег. — Мисс Фишер посмотрела на наручные часы, и Себастьян заметил на ее запястье упоительную россыпь веснушек, еще один яркий штрих. — Если я сейчас же не приму дозу согума, то брякнусь в обморок, вот и возитесь потом со мной. Есть здесь где-нибудь приличная согумная?

— Да тут совсем рядом, на этой же улице.

И снова Себастьян подумал о Лотте, о гулкой пустоте в дому, о том, с кем она сейчас. С Тинбейном, видимо. Джо Тинбейн ее спас и… да, наверное, это Тинбейн. В некотором роде он даже на это надеялся. Все-таки Тинбейн — отличный парень. Думая о Лотте и Тинбейне, очень молодых и даже близких по возрасту, он испытывал отцовские чувства; неким извращенным образом он желал ей всяческой удачи, но в первую очередь очень хотел, чтобы она вернулась.

— Идемте со мной, а платить буду я, — предложила мисс Фишер. — Мне только сегодня выдали получку, и, если не потратить деньги сегодня же, до завтра инфляция сожрет их наполовину. Да и вид у вас какой-то усталый.

Она изучала его лицо, изучала иначе, чем Лотта; если Лотта всегда старалась понять, доволен он ею или злится, любит или не любит, то мисс Фишер, похоже, интересовалась, что он сейчас ощущает. Словно, мелькнуло у Себастьяна, она обладала правом — или хотя бы возможностью — определять, мужик он или нет. Или только притворяется мужиком.

— О’кей, — сказал он, изумив себя самого, — но сперва мне нужно закрыть тут все на ночь. Посидите, я сейчас вернусь.

— И мы подробно побеседуем о миссис Тилли М. Бентон, — сказала мисс Фишер, сверкнув одобрительной улыбкой.

Себастьян вернулся в рабочее помещение, тщательно прикрыв за собою дверь, чтобы мисс Фишер ничего не увидела; притащив сюда Анарха, они все поневоле быстро к этому привыкли.

— Ну как он там? — спросил он у доктора Сайна.

В углу помещения поставили импровизированную кровать, и на ней лежал маленький сухонький Анарх. Он весь был в серых и черных тонах, его глаза смотрели в никуда, лицо выражало мир и спокойствие. Мирным было и лицо доктора Сайна.

— Здоровеет буквально на глазах, — сказал доктор Сайн, отведя Себастьяна чуть в сторону, подальше от Анарховых ушей. — Попросил газету, и я ему дал, вечернюю, где наша вкладка. Он стал читать про Рэя Робертса.

— Ну и что он думает про Робертса? — спросил Себастьян, пожевав губу. — Он его боится? Или Робертс — как раз один из этих «друзей», о которых он говорил?

— Анарх даже имени такого не слышал. А ведь, согласно рассказам Робертса, он лично выбрал его своим преемником. Получается, что это не так. Вот если только… — Его голос упал до шепота. — Ты понимаешь, возможно, повреждение мозга. Хотя вот я снимаю энцефалограмму, и все как будто в порядке. Однако… назовем это просто амнезией. От шока при оживлении. Во всяком случае, Юди приводит его в недоумение; не то, что такая церковь есть — он помнит, как ее основывал, — а то, во что она теперь превратилась.

— Что вам рассказать? — спросил Себастьян, подойдя к кровати. — Что бы вы хотели узнать?

Темно-карие глаза, в которых угадывалось так много мудрости, так много опыта, перестали смотреть в пространство и остановились на нем.

— Я вижу, что, подобно всем прочим религиям, моя тоже превратилась в священную институцию. Вам это нравится?

— Я… — запнулся Себастьян, — я не считаю себя вправе судить. Но у нее есть масса последователей. Ее жизнестойкости можно лишь позавидовать.

— А мистер Робертс? О нем что скажете?

— Мнения разнятся, — пожал плечами Себастьян.

— Он полагает, что религия Юди предназначена как для цветных, так и для белых?

— Он… он склонен ограничивать ее одними цветными.

Анарх нахмурился, он промолчал, но не выглядел уже столь спокойным.

— Боюсь, что некоторые из моих дальнейших вопросов могут поставить вас в нелегкое положение, — начал Анарх, — и все равно, не могли бы вы отвечать прямо? Сколь бы неприятными ни оказались ответы?

— Хорошо, — кивнул Себастьян, внутренне напрягаясь.

— Правильно ли я понимаю, что Юди превратилось в своего рода цирк?

— Многие именно так и считают.

— Мистер Робертс пытался меня обнаружить?

— Возможно.

Эта тема была взрывоопасной, и отвечать приходилось осторожно.

— Вы уже уведомили его о моем… вторичном рождении?

— Нет, — покачал головой Себастьян и добавил после секундной паузы: — Как правило, старорожденный лежит какое-то время в больнице, а витарий принимает на него аукционные заявки от родственников, друзей и любых заинтересованных лиц. Если же его личность имеет общественное значение…

— А если не осталось ни друзей, ни родственников, — прервал его Анарх, — и его личность не имеет общественного значения, тогда его что, снова умерщвляют?