Время, назад

Родившись и стремясь быть, прекрасное чем скорее растет, утверждая свое бытие, тем скорее торопится в небытие.

Блаженный Августин. «Исповедь»

Двумя часами позднее он сидел в своей машине, припаркованной на крыше дома Энн Фишер, перебирая в голове события своей жизни. Закрыв глаза, он представлял Анарха. Старался оживить в памяти недавно виденный сон. «Ты должен», — сказал ему Анарх. Должен? Что именно должен? Он пытался и не мог заставить себя проникнуть в сон дальше этого момента. Он словно воочию видел сухое сморщенное лицо, темные глаза и мудрый — и в земном, и в духовном смысле — рот. Ты должен снова умереть; так, что ли? Или жить? Сон ни в какую не хотел продолжаться, и в конце концов Себастьян оставил все попытки. Взглянув на часы, он открыл дверцу машины.

Рядом с машиной стоял Анарх в балахоне из легкой белой ткани. Стоял и ждал, пока он выйдет.

— Господи, — выдохнул Себастьян.

— Я крайне сожалею, — улыбнулся Анарх, — что наша предыдущая беседа была неожиданно прервана. Теперь мы можем ее продолжить.

— Вы… вы смогли от них выбраться?

— Они все еще держат меня в плену, — объяснил Анарх. — То, что вы здесь видите, не более чем галлюцинация. Капсула антидота против ЛСД, которую вы тогда прикусили, не до конца выполнила свою задачу; вот я и есть это самое «не до конца». — Его улыбка стала еще шире. — Вы мне не верите?

— Конечно, этот газ мог на меня подействовать, — сказал Себастьян. — Немножко.

Анарх же выглядел вполне материальным. Себастьян поднял руку и осторожно его потрогал…

Его рука прошла сквозь тело Анарха, не встретив никакого сопротивления.

— Вот видите? — сказал Анарх. — Я могу уходить оттуда духовно; могу являться людям в их снах и в наркотических видениях. Но физически я все еще там, и они могут убить меня в любой момент.

— Они что, хотят это сделать? — хрипло спросил Себастьян.

— Да, — кивнул Анарх. — Потому что я не хочу отбросить свои взгляды, свое знание, свою уверенность; я не могу забыть то, что узнал за время смерти. Не могу забыть точно так же, как вы не можете забыть ужас пробуждения в гробу. Есть вещи, которые не забываются.

— А что могу сделать я? — спросил Себастьян.

— Очень мало, — улыбнулся Анарх. — Сыны Могущества верно говорили, что у вас не было ни малейших шансов вывести меня из Библиотеки; на мне закрепили взрывное устройство, и я превратился в ловушку. Попробуй вы хотя бы поставить меня на ноги, мина взорвалась бы и убила нас обоих.

— А не говорите ли вы так, — усомнился Себастьян, — только чтобы мне было легче?

— Я говорю вам правду, — серьезно сказал Анарх.

— Ну и что же теперь? — спросил Себастьян. — Я сделаю все, что вы ни пожелаете. Все, что только смогу.

— Вы встречаетесь с мисс Фишер?

— Да, — кивнул Себастьян. — Сыны ждут этой встречи. Я вроде вас, я превратился в ловушку. Для нее.

— Оставьте ее в покое, — сказал Анарх.

— Почему?

— Она имеет право жить. — Анарх был совершенно спокоен, он даже снова улыбнулся. — Меня все равно не спасти. Сыны могут взорвать Библиотеку, но все, чего они этим добьются…

— Но, — возразил Себастьян, — зато мы убьем и ее.

— Возможно, они ее и убьют, взрывая Библиотеку, — сказал Анарх, — но это ничего не меняет.

— Возможно, они ее и убьют, — сказал Себастьян. — Но так в каком-то смысле ее убью и я.

— Ведь в вас же нет ненависти к Энн Фишер, — сказал Анарх. — В действительности все как раз наоборот: вы страстно ее любите. Потому-то вам так и хочется, чтобы ее уничтожили: Энн Фишер отвлекает на себя огромную долю ваших эмоций, их большую часть. Ее уничтожение ничуть не приблизит вас к Лотте. Вам следует встретить Энн Фишер, когда она здесь приземлится, и предупредить, чтобы она не шла в квартиру. Вы меня поняли?

— Нет, — сказал Себастьян.

— Более того, вы должны предупредить ее не возвращаться в Библиотеку; расскажите ей о намеченной атаке. Пусть она организует эвакуацию из Библиотеки всего персонала. Атака начнется сегодня в шесть вечера; во всяком случае, Сыны назначили ее на это время. И можно почти ручаться, что планы свои они выполнят; как вы тут успели подумать, убивать — это их призвание.

Себастьяна неприятно поразило, что мысли его читаются, он почувствовал себя словно голым, открытым со всех сторон.

— Я не думаю, — сказал он, запинаясь, — что судьба Энн Фишер имеет тут серьезное значение, гораздо важнее вы, вы и ваша безопасность. Юдиты абсолютно правы: есть смысл раскатать Библиотеку по камешку, если это даст хоть малейший шанс…

— Но шансов-то нет, ровно никаких шансов.

— И значит, все ваше учение, все ваше знание высшей реальности, ожидающей нас за гробом, все это бесследно исчезнет. Искорененное искорами.

Он снова остро ощутил усталость и бессилие.