«Время, назад!» и другие невероятные рассказы

Что касается часов, которые Оуэн по-прежнему стискивал в руке… Если это и впрямь подарок от дяди Эдмунда, в них наверняка скрывается атомная бомба. Оуэн испуганно проинспектировал часы. Ясное дело, это ловушка. Интересно, она уже сработала? Что-то определенно произошло, хотя Оуэн никоим образом не мог испить из часов никакого напитка. Галлюцинация, пережитая всеми органами чувств, могла бы ввести его в заблуждение, но не дольше чем на минуту, ведь столь длительных галлюцинаций попросту не бывает…

Часы оказались маленькие, не больше старомодных «луковиц» для жилетного кармана, и чем-то напоминали сплюснутый лимон, думал Оуэн в естественном смятении, и еще они пронзительно тикали. На циферблате чернели две самые обыкновенные стрелки. Судя по всему, будильником эти часы не являлись. И они спешили на тринадцать минут.

Обескураженный Оуэн бросил взгляд на письменный стол, где находились его собственные часы — электрический будильник, установленный на семь утра. Питер задумчиво перевел минутную стрелку голубых часов на без двадцати одиннадцать — в полном соответствии с электронным циферблатом, — опасливо положил громко тикающий предмет на тумбочку, с подозрением поглазел на него и потянулся за пивом…

Но пива не было.

Издав легкий возглас изумления, Оуэн перевернулся на бок, привстал и уставился на пол. Он прекрасно помнил, как несколько секунд назад поставил бокал на тумбочку. Неужели тот свалился? Но ни бокала, ни пролитого пива на полу не оказалось. Преисполненный кошмарных подозрений (должно быть, его сознание наконец дало слабину из-за длительного пребывания в дядином обществе), Оуэн низко свесил с матраса голову (словно мистер Квилп[41], с содроганием подумал он), моля всех богов, чтобы бокал закатился под кровать.

Ничего подобного.

— Персекуторный бред, — пробормотал Оуэн, не поднимая закружившейся головы и отдавая себе отчет в том, насколько странно звучат эти слова. — Теперь я подозреваю, что дядя Эдмунд украл мое пиво. Просто ужас. Мне точно нельзя жениться на Клэр, чтобы не передать нашим детям печать безумия.

Так он висел, словно летучая мышь, вглядывался в подкроватное пространство и смутно надеялся, что прилив крови к мозгу окажет целебное действие и вернет рассудок.

Рассматривая перевернутую спальню, он увидел, как нижняя часть двери отворилась и на ковер ступили шишковатые ноги в шлепанцах.

— Что-то потеряли? — вежливо осведомился доктор Крафт.

— Пиво, — ответил Оуэн, глядя на пришлые ноги. — Я ищу бокал пива.

— Но вы ищете его не там, где надо, — возразил доктор Крафт. — Кстати, решил я глотнуть пива, а потом подумал: чем порадовать юношу перед сном? Совершенно верно, Питер, угадали: бокалом пива.

Оуэн вернулся в более или менее нормальное положение и уставился на доктора Крафта с дезориентирующим чувством, что он совсем недавно прожил в точности такой же момент, поскольку пожилой джентльмен протягивал ему бокал с пенной шапкой.

— Себе тоже налью, — безмятежно добавил он. — Представлю, что сегодня следующий вторник и я уже вернулся домой. Вот только… Питер, боюсь, я потерял моего ненаглядного Максля.

— Опять?

— Что тут скажешь, Питер, я человек рассеянный. — Доктор Крафт снисходительно посмотрел на него. — Конечно, это смехотворный фетиш, нелепая привычка, но я не могу сосредоточиться на ориентации дисконтинуума, если рядом нет Максля. Придется прекратить эксперименты с тессерактом, пока я не найду малыша. Моя работа во многом зависит от предельной концентрации внимания; только так можно очистить разум от всякого мусора. Давным-давно я пользовался для этой цели опалом, но позже привык к Макслю и теперь не могу без него обойтись. Если увидите его, Питер, очень прошу: сразу же дайте мне знать. — Он сокрушенно покачал седовласой головой и добавил: — Ну что ж… доброй ночи, Питер.

— Д-доброй ночи. — Питер проводил доктора Крафта взглядом и стал обдумывать новую версию: не исключено, что он спятил не в одиночку.

Фиолетовая вспышка и оглушительный грохот заставили его обернуться к окну. Молния высветила одинокий кипарис на краю утеса. По всей видимости, тот собрался с силами и вполз на прежнее место, подобно дереву из Бирнамского леса, идущему в бой на Дунсинанский холм[42], — и заново укоренился, как раз вовремя, чтобы опровергнуть трюизм о молнии, не бьющей дважды в одно и то же место. В свете следующей вспышки Оуэн увидел, как упрямый, но обреченный кипарис пикирует обратно в океан.

— Нет-нет, — пробормотал оторопевший Оуэн, возражая против очевидных фактов, после чего рассмеялся — тихо, но как-то странно.

Так, наверное, смеются душевнобольные, подумал он.

— Ты бокал пива, — сообщил он бокалу пива. — А я белый кролик с голубыми эмалированными часами в жилетном кармашке… Так, стоп, что я несу? Питер, возьми себя в руки. Ты спишь, только и всего. Не забывай, что ты спишь. Цепляйся за эту мысль, ведь она доказуема: поставь бокал, и он исчезнет.

2. Опять двадцать пять