«Время, назад!» и другие невероятные рассказы

Часы — интереснейшие артефакты халдейской, древнеегипетской и родственных им математических систем. Часы и компасы. В современном мире эти два предмета представляют собой практически единственные рудиментарные остатки шестидесятеричной системы счисления, основанной на числе «шестьдесят», в отличие от привычной нам десятки и десятичной системы. То есть время и пространство до сих пор измеряются древними методами. Поэтому не так уж абсурдно будет предположить, что путешественники во времени пользуются пространственным якорем, похожим на часы. Верно, Максль? — Он раздраженно помотал седовласой головой. — Все же это абсурд. И Максля здесь нет.

— Продолжайте, доктор, — настаивал Оуэн, — у вас отлично получается. Если часы играют роль темпорального якоря — что тогда? Тот глоток, который я сделал — или мне показалось, что сделал, — скажите, он наводит вас на какие-нибудь мысли? Это было что-то вроде темпорального лубриканта? Первосортного масла?

— Когда рядом со мною Максль, — сказал Крафт, — когда он помогает сосредоточиться по-настоящему, мое сознание иногда высвобождается из пространственно-временного континуума, будто… будто переориентируется в направлении, коему нет пространственного эквивалента. Будто, если вас устроят такие слова, я перестаю испытывать на себе трение времени. Теперь же, если исходить из гипотезы, что вы неким образом отпили из этих часов глоток лубриканта, — разумеется, это всего лишь гипотеза, причем крайне маловероятная, — можно предположить, что в результате вы оказались настолько связаны с ними, что стоит вам перевести стрелки назад, как вас тут же уносит в прошлое.

— Другими словами, меня утягивает якорь? — с интересом предположил Оуэн. — Быть может, шхуна также путешествует в прошлое и всякий раз, когда я перевожу часы, ее якорь влечет меня за собой? А как же пассажиры шхуны? Они это замечают?

— Изготовить темпоральный лубрикант, — усмехнулся Крафт, — задача не из легких, мальчик мой.

— Это понятно, но вы же знаете, что такое гидравлическая муфта? Если смешать с маслом миллионы крошечных частиц железа, а потом их намагнитить, масло застынет и останется таким, пока железо не размагнитится. Что, если я выпил некое подобие такого вещества?

— Тогда вы застыли бы в нормальном времени, пока не перевели бы часы назад — то есть размагнитились и позволили якорю увлечь вас за собой. Да, такое можно представить, но не путайте время с пространством. Однако помните, что протяженность времени никак не меньше — а то и больше — протяженности пространства. Какая бы сила ни удерживала нас в нормальном временно́м промежутке, мы должны быть ей признательны. Утратив сцепку со временем, вы подвергаете себя большой опасности. Мы не соскальзываем в прошлое, будущее или на параллельную временную шкалу лишь благодаря инерции, и это крайне неудобно, поскольку малейшее соприкосновение с любым объектом, путешествующим во времени рядом с вами, способно сбить вас с курса и зашвырнуть куда угодно.

— Объектом? Каким объектом?

— К примеру, столкновение с той шхуной, о которой вы рассказывали. Или с другим путешественником, хотя такое маловероятно. Считайте, что море, по которому плывет шхуна, — это… это паравремя, а оно отличается от обычного времени, которое мы проживаем, вспоминаем и видим во снах. Лишаясь временно́го трения — например, когда вы переводите стрелки часов назад, — но я говорю исключительно гипотетически, мой мальчик, — вы отдаете себя на милость любого случайного путешественника по просторам паравремени, который может столкнуться с вами, после чего вы устремитесь в произвольном направлении и не сможете остановиться, поскольку вам недостанет сцепляющей силы. Поэтому советую остерегаться путешественников во времени.

— Похоже на поведение ракеты в космосе, — пробормотал Оуэн, — хотя это не важно. Но скажите мне, доктор, почему стрелки переводятся только до десяти вечера? Если у часов двенадцатичасовое ограничение — а это так, судя по нумерации на циферблате, — почему я не могу перевести их на двенадцать часов назад от нынешнего момента?

— Потому что в нынешний момент вы не существуете, мой мальчик, — объяснил Крафт. — Разумеется, чисто гипотетически. На самом деле вы не обманули время, вы остаетесь на своей обычной траектории в паравремени — как планеты остаются на своей, хотя вращаются вокруг собственной оси и по орбитам других небесных тел. На основании имеющихся данных предположу, что вы подчиняетесь непреложным законам: то есть законное время вашего существования — десять часов завтрашнего утра. Тот момент, когда вы перевели часы назад, и они — гипотетически — вернули вас в десять часов сегодняшнего вечера.

Он кивнул на голубые часы в руке у Оуэна.