«Время, назад!» и другие невероятные рассказы

Я понял: если увести женщину от озера, она умрет. Но это не имело значения. Я знал, что реальной опасности нет. (Кому грозит эта опасность? От чего исходит? Задаваться такими вопросами бессмысленно: в будущем нужная дверца откроется, всему свое время.)

Я взял ее за другую руку, и она покорно пошла с нами к вертолетам. Ничего не сказала. Похоже, Фицджеральд заметил иссушающее действие ветра не раньше, чем мы добрались до границы Кольца.

Но вести женщину назад было поздно, даже если он понял, в чем беда.

Я слышал, как он слабо охнул, но никто из нас не сказал ни слова.

Мы уложили девушку в его вертолет. Он взлетел первым, я за ним, и мы отправились на базу — не переговариваясь, поскольку в тот момент нам нечего было сказать друг другу.

3. Живое озеро

Через полчаса после прибытия на базу девушку завернули во влажные простыни и поместили под струйки свежей теплой воды в импровизированный гидрационный бак. Ей даже лицо прикрыли, и я был этому рад. Оно уже стало лицом старухи — морщинистое, кожа да кости. Обнаженной оставалась лишь рука — иссохшая плоть с бросающимися в глаза сухожилиями.

Руку не прикрыли из-за внутривенной капельницы с пентоталом натрия, поставленной под недреманным оком Сейлза, одного из лучших наших медиков. Мы знали, что уже скоро, когда препарат затуманит девушке разум, Сейлз искусно поставленными вопросами вытянет из ее памяти информацию, воссоздаст основные эпизоды, приведшие к столь плачевному результату.

Вернее, мы не знали, а надеялись.

— На афазию похоже, — проворчал Сейлз. — Судя по всему, мозг не поврежден, но…

— Шеф! — Это уже Девидсон. Он потряс меня за руку, и мы с медиком обернулись в полутьме, необходимой для успешного наркосинтеза. — Шеф, к нам выслали МГ. Сразу после того, как вы улетели в Кольцо.

— Зачем? — осведомился я.

От страха скрутило живот.

— Не знаю. Мне ничего не сказали. Это вы здесь начальник.

Здесь — да, но не в мобильной группе. Эти ребята поглавнее меня. Бюро специалистов, курирующих все Кольца. Реальное начальство. И если они нагрянут сюда…

В полумраке я перехватил взгляд Девидсона. Тот едва заметно качнул головой. Стало быть, о смерти Уильямса никто не знает. Но это пока. И если парни из МГ поговорят с Фицджеральдом насчет озера…

Чудовищным усилием воли я подавил панику. Первым делом надо собрать информацию, а потом уже действовать. Сейлз хмыкнул, и я повернулся к нему, стараясь сосредоточиться на текущих делах.

— У нее слоновья толерантность. — Сейлз не сводил глаз с трубки, по которой в тело девушки поступал пентотал натрия. — Или в организме произошли химические изменения. Не знаю. Такой дозы хватило бы на десятерых. Но вы только гляньте…

Мне не хотелось на нее смотреть: и так было понятно, что она умирает. Когда Сейлз убрал мокрую простыню с лица, женщина все с тем же холодным безучастием смотрела в потолок. Она была в сознании, но не слышала наших слов и, по всей видимости, ничего не чувствовала. Ей было все равно.

— Как она дышала под водой? — спросил Фицджеральд.

— Никак, — мрачно ответил Сейлз. — Не вижу физиологических изменений. У нее самые обычные органы дыхания.

— Нет, как-то дышала, — заупрямился Фицджеральд. — Мы же сами видели, собственными глазами.

— В Кольцах бывает что угодно, — изрек Сейлз, наш кладезь афоризмов, и взглянул на меня. — А это важно, шеф? Знать, как она дышала?

Я объяснил, насколько это важно.

— Дайте мне час, — сказал Сейлз, как только я договорил. — Попробую пару-тройку методов. Может, какой-нибудь сработает.

— Не может, а должен, — отрезал я и встал.

За тот час много чего случилось. Во-первых, Сейлз нашел, что искал. Во-вторых, прибыла мобильная группа. В-третьих, обнаружили тело Уильямса. Для меня же этот час стал поворотным моментом всей жизни.

Когда я вернулся к себе в кабинет, сообщение о смерти Уильямса уже светилось на моем персональном визоре. Девидсон выслушивал недоверчивые восклицания остальных, но сам не говорил ни слова. Его молчание казалось осязаемым.

Я мог лишь незамедлительно распорядиться насчет обычных следственных процедур. Решил пока не говорить, что был рядом с Уильямсом, когда он погиб. Нельзя было отвлекаться на бессмысленные вопросы, имеющие лишь косвенное отношение к моей грандиозной проблеме.

За дверцей подсознания все активнее копошился смертельный ужас. Факты все сильнее напирали на нее, и я знал, что вскоре она распахнется, не выдержав натиска. Уже скоро, думал я. Совсем скоро.

Вспоминая тот богатый событиями час, я теряю чувство времени. Вроде мы еще недоумевали насчет смерти Уильямса, когда экран моего визора мигнул и на нем появилась мрачная морщинистая физиономия начальника МГ Льюиса.

Кризис за кризисом, словно в кошмаре, когда убегаешь от преследователей, думал я, спускаясь в фойе, чтобы встретить руководство. Найти бы пять минут покоя, подергать дверцу памяти — ведь она и без того уже приоткрылась!