«Время, назад!» и другие невероятные рассказы

Он замолчал, пару раз стукнул по рулевому колесу и направил взгляд вперед, туда, где вдоль просторной чистой улицы выстроились аккуратные дома с широкими окнами; они словно выросли из скалы, на которой стояли. Эти крепкие дома специально сооружались невысокими, чтобы выдержать ураганные ветры Ганимеда. За верхушками крыш виднелись чистые широкие снежные холмы. Это был очень хороший мир — для ганимедцев. Фентон попытался представить этих высоких, широко шагающих людей запертыми в приютах, в то время как их мир за окнами продолжает медленно меняться до тех пор, пока они больше не смогут дышать его воздухом.

— Но Бен, — продолжала женщина. — Ведь людям не очень и нужен Ганимед. Жаль, что я сама не могу поговорить с Торреном. Мне кажется, он бы понял…

— Ты представляешь, сколько тратит Торрен в год? — спросил Фентон. — Людям не нужно пространство для жизни на Ганимеде, но Торрену нужны деньги, которые он может заработать, если… Да ладно, забудь. Не будем об этом, Марта.

— Мы будем бороться, — заявила Марта. — Он знает, что мы будем бороться?

Фентон покачал головой и оглядел небольшую толпу:

— Я хочу поговорить с Кристин.

Марта махнула рукой в сторону холма; в долине позади него расположилась ферма.

— Мы будем бороться, — повторила она еще раз, но теперь не так уверенно, а Фентон уже тронул машину.

В ответ он поднял руку, прощаясь с ней, и улыбнулся, но совсем невесело. Отъезжая, он услышал, как мужчина, стоявший рядом с Мартой, сказал ей:

— Конечно будем. Конечно. Только с чем?

Фентон узнал Кристин издалека — как только ее увидел. Она была в группе людей в меховых одеждах, выделявшихся темным пятном на белом снегу; они все отошли в сторону, давая дорогу машине. Кристин помахала рукой, как только разглядела Фентона за стеклом кабины. Он остановил машину, включил систему обогрева своего герметичного костюма, натянул на лицо маску и распахнул дверцу. Потом громко крикнул, и получилось действительно громко — даже в морозном воздухе.

— Кристин! — позвал он. — Подойди сюда. А вы, ребята, идите, мы вас догоним.

Люди посмотрели на него с любопытством, кивнули и продолжали свой путь вниз по склону холма в долину. Странно было видеть людей, которые несут по заснеженной дороге корзины и мотыги, но в укрытой туманом долине воздух нагревался гораздо сильнее.

Кристин подошла к нему. Очень высокая, она двигалась с плавной грацией, и приятно было видеть каждое ее движение. Волосы теплого желтого цвета она носила уложенными в корону вокруг головы. У нее были очень голубые глаза, а на коже молочной белизны от мороза играл румянец.

— Садись ко мне в машину, — предложил Фентон, — я выключу атмосферную установку и оставлю дверь открытой, чтобы ты могла дышать.

Она остановилась под низкой дверцей и, съежившись, забралась в машину. Поместиться на сиденье ей оказалось совсем не просто: оно было для нее слишком маленьким. Фентону всегда мерещилось, что он какой-то мелкий рядом с этими большими, дружелюбными и спокойными людьми. Этот мир принадлежал им, а не ему. Если кто и был тут ненормального роста, так это он, а не ганимедцы.

— Ну что? — спросила Кристин, и диафрагма, встроенная в шлем Фентона, завибрировала от ее голоса.

Он улыбнулся в ответ и покачал головой. Сам Фентон не считал, что влюблен в Кристин. Это было бы бессмысленно и нелепо. Они могли разговаривать только через металл и не могли коснуться друг друга иначе, чем через стекло и ткань. Они даже не могли дышать одним и тем же воздухом. Но он вдруг подумал о любви и насмешливо улыбнулся.

Фентон рассказал Кристин о том, что случилось, — в точности так, как все происходило. Пока он говорил, для него самого кое-что начало проясняться.

— Наверное, мне надо было подождать, — сказал Фентон. — Теперь я это понимаю. Пока я не провел на Ганимеде хотя бы месяц и не понял, что тут к чему, надо было держать рот на замке. Кристин, я просто вышел из себя. Если бы я знал об этом на Земле… Если бы ты мне написала…

— И отправила открытой почтой? — горько спросила она. — Теперь цензуре подвергаются даже приходящие письма.

Он кивнул.

— Значит, на других планетах будут продолжать считать, будто мы сами просили о таких переменах, — сказала Кристин. — Решат, что у нас ничего не получилось и мы сами попросились в приюты. Бен, мы это больше всего ненавидим. У нас тут все так здорово получается… Или получалось, пока…

Она замолчала.

Фентон тронул кнопку, которая заводила мотор, и развернул машину так, чтобы им была видна широкая долина, лежавшая ниже. Комплекс оказался у них за спиной, и теперь кроме дрожания бирюзового тумана над теплыми долинами, откуда поднималась выдыхаемая растениями влага, ничто не нарушало привольную ширь заснеженных холмов, перепоясанных широким рядом шагавших по всей планете башен.

— Он знает, что в приютах мы умрем? — спросила Кристин.

— Умрете?

— Думаю, да. Многие могут умереть. И наверное, у нас уже не будет больше детей. И даже мысль о том, что какие-нибудь наши праправнуки смогут жить на Ганимеде, не поможет нашему народу выжить. Конечно, мы не станем убивать себя, но и жить в приютах не сможем.