Время, назад! (СИ)

Шинтаро был не то чтобы обижен, нет. На Такао он почему-то просто физически не мог обижаться. Если это и была обида, то скорее на себя. На то, что он постарел. На то, что больше не может быть настолько интересным, чтобы увлечь Такао. На то, что не смог победить время, а остался побеждённым. Но самым неприятным было, безусловно, чувство утраченной возможности. Будь он моложе, он мог бы понравиться Такао. И всё могло бы… Шинтаро не стал думать, как могло бы быть. В текущей ситуации ему нужна была холодная голова. До окончания экспериментов оставалось всего несколько дней. И всего два прыжка. Один – в лифт во время пожара в лаборатории, второй – в ту самую аудиторию, из окна которой Шинтаро планировал спрыгнуть, если станет понятно, что он сумасшедший. Последний прыжок, когда Мидорима Шинтаро из прошлого поцелует Такао. И всё раскроется. Такао поймёт, что его чувство взаимно, но больше в прошлое он никогда не попадёт. Потому что Мидорима ни за что не позволит ему нарушить правило. Ни один человек не должен прыгать в то время, где у него есть хоть малейшая возможность встретить самого себя. И профессор Мидорима не даст Такао даже шанса снова прыгнуть. И тогда он, вероятно, вообще не захочет видеть Шинтаро… И всё вернётся на круги своя – Мидорима так и останется одиноким странноватым профессором кафедры физики. Нужно просто подготовить себя к такому исходу.

Заснуть Мидорима не мог очень долго. Ворочался, не находя удобной позы, хотя обычно всегда засыпал на спине, как советуют ортопеды. Несколько раз переворачивал становившуюся слишком горячей подушку на другую, прохладную сторону. Высовывал из-под одеяла попеременно то одну, то другую ногу, не находя покоя. Он передумал практически все мысли, которые скопились в голове за сегодняшний день, но все равно не мог заснуть – что-то мучило и не давало покоя. Шинтаро выпил снотворное и уже на границе сна мысль всплыла сама по себе: сегодня во время прыжка и после него Такао не забирал из лаборатории кассеты с записью опытов. Однако Мидорима точно помнил, что двадцать пять лет назад, когда они с Акаши приехали в лабораторию, ячейка для кассеты была пуста. И тогда кто же?.. Найти ответ Мидорима не успел, провалившись в сон.

========== Глава 2.7. Все эти двадцать пять лет ==========

Шинтаро сверился с наручными часами. Такао должен был вернуться ещё только через полчаса, поэтому не было смысла волноваться, однако унять едва заметную дрожь в перебинтованных пальцах не получалось. Он устроился за преподавательским столом и выложил перед собой те немногие предметы, что сохранились у него с того самого дня: кассету в потёртом футляре и футболку из Олимпийского Нагано, которую ему подарил Такао в доказательство своего существования. Ту, что он хотел вернуть ему сегодня, сразу, как только тот появится снова.

Чтобы хоть немного успокоиться, Мидорима неловко откинулся на спинку кресла и оглядел аудиторию. За двадцать пять лет помещение сильно изменилось, и дело было не только в новой мебели и другом цвете стен. Преподавательский стол теперь был оснащён ноутбуком, обычную доску, на которой писали мелом, заменила белая и глянцевая – для маркеров, а под потолком на кронштейне висел проектор для демонстрации презентационных материалов. Однако изменений было недостаточно, чтобы отвлечь его от воспоминаний, разумеется.

Мидорима готовился к сегодняшнему дню, к тому, что ему придётся взглянуть в глаза Такао, который будет знать всё. Готовился, как мог. Он сотни раз прокручивал в голове возможные вопросы и реплики Такао, продумывал, что сможет ответить, даже несколько раз репетировал. Он был готов к тому, что Такао будет кричать, обвинять и требовать. Был готов отвечать жёстко и однозначно, не уступать. Был готов к гневу и ненависти Такао, когда тот поймёт, что Мидорима ни за что на свете больше не позволит ему прыгнуть в прошлое, в котором он уже родился. Шинтаро чувствовал себя обречённым на смерть, эдаким героем, который остаётся позади, чтобы задержать превосходящую численность врагов, ради великой цели. Он был тем, кто задраивал люк изнутри тонущей подводной лодки. Потому что он был уверен, что после ухода Такао, который, разумеется, больше не захочет его знать, он просто умрёт. Выгорит и разлетится пеплом. И он был готов настолько, насколько к этому можно было подготовиться.