Время не властно

Ужин прошел неплохо. Софи представила меня всем, а потом представила всех мне. Всего за столами сидело двенадцать человек, если считать вместе со мной. Моя новоявленная кузина так быстро назвала имена всех жителей сквота, что я не успела многих запомнить. Но зато я заметила пестрый национальный состав: японцы, африканцы, мексиканцы, испанцы, русские и французы. И никаких разногласий между друг другом, потому что все мы люди, которых объединили беды и искусство.

Софи вкратце сказала, как я тут оказалось, а после спросила:

— Кто против того, чтобы принять в нашу семью нового человека?

Я с замиранием сердца смотрела на собравшихся за столами. Но никто не поднял руку. И Мадлен в том числе.

4

Шел 1920 год от Рождества Христова. Люди проносились мимо меня ворохами винтажной одежды, машины шуршали колесами, продавцы в лавках голосили, приманивая покупателей, — словом, Париж шумел, жил в своем ритме, не подозревая, что здесь находится человек, который нарочно ломает пространство и время.

Не знаю, влияют ли мои самовольные перемещения как-то на историю, но отчего-то возникало ощущение, что я делаю что-то неправильное, что-то запрещенное. Но я все равно это делала. Я не собиралась больше возвращаться в Средневековье, теперь я решала сама, куда я отправлюсь и что буду делать.

Вчера после ужина мы с Софи сидели на диване и рисовали стражника в альбоме. Моя новая подруга помогла мне построить на листе человеческую фигуру, которую я после одела в синюю форму. Не сказать что мне было особо интересно знать, какого звания был этот человек, ведь я решила больше не появляться в Средневековье. Мне просто хотелось нарисовать его — отчего-то было очень волнительно изображать то, что я видела собственными глазами в другом веке. Словно я обладала каким-то особым, не подвластным другим людям знанием.

Сейчас я шла по Парижу двадцатых с целью узнать, что это за время такое и почему оно так нравилось Стефану. И, кажется, понимала.

Это был довольно спокойный период. Аккуратные улочки были чистыми, откуда-то лилась приятная музыка, по дорогам не спеша проезжали красивые машины, а лица людей сияли, ведь совсем недавно окончилась Первая мировая война и многие поняли, что самая главная ценность — это мирная жизнь. Да и в принципе жизнь. Воздух был наполнен ароматами цветов и выпечки. Правда, иногда до меня долетал гадкий запах конского навоза, который появлялся из-за редких конных экипажей, но я старалась делать вид, что его не чувствую, и держалась ближе к цветочным лавкам.

Атмосфера в городе была умиротворяющей и успокаивающей, отчего сильно бьющееся сердце в груди постепенно возвращалось в свой привычный ритм, а яркий пожар эмоций потухал.

А эмоции эти появились у меня не без основания.

Только что я совершила преступление.

Это преступление, конечно, не было страшным — я лишь примерила в магазине темно-синий плащ, а после в нем же переместилась на другую улицу, потому что денег на его покупку у меня не было, а одежда, подходящая для двадцатых, мне была очень нужна, ведь я решила, что теперь буду тут частым гостем. Плащ был удобным, безразмерным и длинным и хорошо скрывал мою современную одежду.

Я рассекала улицы быстрым шагом, как будто за мной кто-то гнался. Не думаю, что люди даже заметили мое исчезновение из магазина, но все равно казалось, что сейчас меня схватит страж закона и попросит проследовать в тюрьму.

Когда я отошла на довольно приличное расстояние от того магазина, то решила сбавить темп.

— Никто не гонится, успокойся, — сказала я сама себе и вовсе остановилась посреди узкой улицы, зажатой меж домов. Вдалеке выглядывала базилика Сакре-Кер, и я поняла, что нахожусь рядом с Монмартром.

Этот район не был мне знаком, но его улочки очень напоминали то, что показывал мне Стефан. Брат, конечно, появлялся не здесь, ведь обычно он исчезал чуть ли не со двора нашего дома, который был на другом берегу Сены, но это не мешало мне воображать, что я могу увидеть его здесь.

А что если я его на самом деле когда-нибудь встречу в прошлом? Наверное, не нужно будет подходить к нему, чтобы не испортить его настоящее. Можно будет лишь воспользоваться шансом посмотреть на него, такого живого, веселого и ничего не знающего о том, что случится в будущем.

Или… Лучше будет все-таки подойти к нему и предупредить обо всем? Вдруг, зная о Жюльене, он сможет что-то придумать, чтобы его остановить и сохранить жизнь не только нам, но и себе? Как бы только не сделать все еще хуже, чем сейчас…