Время не властно

– Да. – Каролину охватило сожаление – и вместе с тем облегчение. Значит, он успел заглянуть в душу ее младшей дочери и хорошо ее понимает. – Наверное, я покажусь вам старомодной, но мы с Уиллом очень хотим, чтобы наша дочь была счастлива.

– Вы ничуть не старомодны… – Джейкоб вспомнил, как мама в тех же примерно выражениях говорила ему про Кэла, провожая его в полет.

Вздохнув, Каролина проследила за его взглядом:

– Одна из моих ранних работ. Я плела его, когда была беременна Санни. Тогда почти все свои работы я продавала или меняла на продукты, а эту почему-то решила оставить.

– Он очень красивый!

Повинуясь внезапному порыву, Каролина подошла к гобелену, сняла его со стены и ласково погладила. Она вспоминала, как сидела у ручного станка, отбирала разноцветные нити, смешивала их… Уилл копался в саду, Либби спала на одеяле, расстеленном на траве, а в ней шевелился ребенок. Прошло много времени, но воспоминания по-прежнему вызывали в ней радость.

– Мне бы хотелось, чтобы он был у вас.

Если бы она подарила ему картину Рембрандта или, скажем, Джорджии О'Кифф, он бы и то удивился не больше.

– Я не могу его взять!

– Почему?

– Он бесценен.

Каролина только рассмеялась:

– Цены на мои работы назначает агент по продажам. А мне смешно… И становится как-то не по себе, если я представляю, что, скажем, этот гобелен окажется в конце концов за стеклом – в витрине музея или художественной галереи. – Каролина скатала гобелен в трубку. – Мне будет гораздо приятнее, если мои творения станут радовать глаз моих родных. – Она вручила гобелен ошарашенному Джейкобу. – Моя дочь замужем за вашим братом. Значит, мы – родня.

Ему не хотелось проникаться к Стоунам родственными чувствами. Гораздо спокойнее по-прежнему злиться на них, а Каролину с Уильямом считать историческими, легендарными фигурами. И все же, неожиданно для себя, он ощутил радость, когда взял из рук Каролины подарок.

– Спасибо!

Детская была выкрашена в светло-зеленые тона. На старинной кованой детской кроватке лежало шерстяное одеяльце нежных, пастельных оттенков. Каролина и его соткала вручную. Комната была завалена игрушками – до многих Сэм дорастет лишь через несколько лет. Правда, мягкие игрушки любят даже малыши. Здесь их были сотни – от громадных слонов до традиционных плюшевых мишек.

Взяв игрушечного мишку, Санни смотрела, как отец укладывает Сэма на пеленальныи столик.

– Какое умилительное зрелище!

– Ты, наверное, уже забыла, как я наказывал тебя, когда ты дерзила, – ласково проговорил Уилл, снимая с малыша комбинезон.

– Я уже большая, и ты не заставишь меня сидеть на стуле, пока я не попрошу прощения!

Отец подозрительно покосился на младшую дочь:

– А вот попробуем – и увидишь!

– Папа! – Вздохнув, Санни отложила мишку. – С тех пор как мне исполнилось тринадцать, ты подвергаешь допросу с пристрастием каждого парня, которого я привожу к вам в дом!

– Мне небезразлично, с кем встречается моя дочь. Я не совершаю никакого преступления!

– Дело не в том, что ты задаешь вопросы. Дело в том, как ты это делаешь.

Уилл снял с Сэма подгузник. Малыш гулил и сучил ножками. Уилл припудрил нежные складочки. Какой он сладкий!

– Ты мне больше нравилась, когда была вот такая.

– Круто! – Санни подошла к отцу и положила руку ему на плечо. Даже восставая против отца, она все равно его обожала. – Представляю, как ты будешь допрашивать девочек Сэма – он ведь тоже скоро вырастет и будет знакомить вас со своими подружками!

– Конечно. Я не сексист. – Уилл криво улыбнулся. – Надеюсь, ты не собираешься пудрить мне мозги и уверять, будто, проведя немного дней с Джеем-Ти в хижине, вы остались в чисто платонических отношениях?

– Нет. Не собираюсь.

– Вот и мне так показалось. – Уильям ловко надел на сынишку чистый подгузник. Как легко с детьми, когда заботишься только о чистых подгузниках да о зубках! – Санни, ты ведь знаешь его всего несколько недель!

Санни усмехнулась про себя.

– Значит, твои взгляды на свободную любовь изменились?

– Сексуальная революция давно закончилась. – Уильям надел на Сэма комбинезон. – По нескольким вполне веским причинам.

Она предостерегающе подняла руку:

– Прежде чем начнешь их перечислять, позволь сказать, что я с тобой согласна.

Уильям глубоко вздохнул. Санни любит поспорить, но во всем предпочитает честность.

– Приятно, что мы с тобой хоть в чем-то нашли общий язык.

– Считаю ли я, что беспорядочные связи аморальны, неправильны и глупы со всех точек зрения? Да. Я против беспорядочности в связях.

– Мне уже гораздо легче! – Глазки у Сэма слипались; Уильям осторожно уложил сына в кроватку и завел музыкальную карусель с мягкими зверюшками.

– Я бы не сказала, что я девственница.

Уилл поморщился и вздохнул, хоть и неприятно было чувствовать себя старым ханжой.

– Ну да… я так и понял.

– Хочешь, чтобы я сидела на стуле, пока не извинюсь?

Уильям криво улыбнулся:

– Уже поздно. Не подумай, Санбим, что я не доверяю тебе, не полагаюсь на твой здравый смысл…

Санни не умела долго сердиться. Она подбежала к отцу и расцеловала его в обе щеки.

– Знаю, знаю… ты лучше разбираешься в людях.