Время не ждет

Морщинистая, высохшая практически до состояния мумии, старуха ещё раз жадно всматривается в лицо Дженни, которая с помощью гримёра выглядит сладко спящей. Покивав чему-то, освобождает место пожилому пузатенькому мужчине, живчику и бонвивану. Видно, что он забудет о смерти едва ли не сразу по выходу из церкви.

— Жаль… такая красавица… — Видно, что ему искренне жаль… и по большой части от того, что красавица… — такая утрата для всех нас!

Тяжело… само по себе тяжело, да и звучащие порой весьма двусмысленно слова соболезнования, тоже… не добавляют.

Таблетки, да… помогают, но вовсе уж овощем Джокер не стал меня делать. Поступало и такое предложение, но боюсь сорваться в штопор. Выкарабкаюсь потом, чего уж не выкарабкаться… психика устойчивая, проверенная и натренированная.

Но пока буду выкарабкиваться, держать руку на пульсе событий уже не смогу. Планов же у меня — громадьё!

— Достойно держится, — Слышу краем уха, — серый весь от горя, а ничего, стоит.

— Любил… до сих пор любит.

— Расходились вроде? Или врут?

— Ох, Мисси… будто ты своего перед свадьбой не дрессировала! Такого жеребчика если сразу в стойло не загнать…

Голоса удаляются, и снова:

— Соболезную…

— Не надо, — Олав резко забирает у меня вечернюю газету, — там…

— Обсасывают?

Племянник кивает с несчастным видом, нервно сворачивая бумажные листы в рулон и комкая в руках. Кивнув молча, сажусь за стол. Олав с Греттой переглядываются, но помалкивают, стараясь не нарушать траурную тишину. Зря, к слову, сейчас не помешал разговор на какую-нибудь нейтральную тему.

Разумеется, племянники не в курсе настоящего положения вещей. Нет, так-то Олав знает, что помолвка наша уже несколько месяцев как фиктивна, но искренне считает, что с моей стороны остались какие-то чувства и на что-то там я надеялся. Он сам был немного влюблён в Дженни, и проецировал свои чувства на меня.

Узнай он, что я своими руками… Боюсь, родственника я бы потерял.

Молодой ещё, чёрно-белое виденье мира. В его годы я был куда циничней, но и то… не знаю даже, как бы отреагировал на такую новость. Так что молчу и буду молчать.

Что там пишут в газетах, в общих чертах представляю. Сюжет совершенно шекспировский, в Штатах такое любят.

Благо, Раппорт в качестве главы моей пресс-службы — по совместительству с редактированием собственной, не слишком-то прибыльной газеты, дело знает туго. Да и не пойдут репортёры копаться в грязном белье олимпийца, магната, благотворителя и члена самого влиятельного братства США.

По крайней мере, в ближайшее время. Не поймут. Потом да, могут. Надеюсь, будет поздно.

Переминаясь с ноги на ногу, жду своей очереди. Другие спортсмены стараются не встречаться со мной глазами, будто чего-то боятся.

Только японец кивает с видом высшего существа, наконец-то встретившего среди западных варваров человека, понимающего, что «Долг тяжелей горы, а смерть легче пуха»[66]. Киваю еле заметно в ответ, не прекращая разминку.

— Спортсмен из Канады Дункан Макнот[67], — Хрипит радио, — его лучший результат…

Дункан — один из фаворитов, но…

— Метр девяносто семь, — Сознание перевело футы и дюймы в привычную метрическую систему. Пока рекорд. Вторая попытка… нет, собственный же рекорд не побит.

Финн… слабенько. Американец Роберт ван Осдел… напрягаюсь, но нет. Метр девяносто четыре, и прыжок, привычный по нынешним временам — ножницами, а не спиной вперёд. Значит, не подглядели… ну или решили не рисковать. Флосбери-флоп[68] технически сложен, да и шею свернуть можно — внизу не мягкие маты, а песок. Это у меня бонус — занятия в цирковой студии, а позже паркур и единоборства. Прыгать и падать умею.

Несколько совершенно невнятных атлетов со слабенькими результатами, и вот мой черёд. Трибуны гулом встречают действия служителей, устанавливающих планку невиданно высоко.

— Почти семь футов, леди и джентльмены! — Восторженно хрипит радио, — Не знаю, как у вас, а у меня по спине пробежал холодок предвкушения. Ларсен известен как человек, привыкший выполнять свои обещания, так что ждём, леди и джентльмены! Неужели мы станем свидетелями сенсации?!

Вдох-выдох… разбег… последние ярды бегу по дуге и сильно отталкиваюсь задней ногой, делая руками и второй ногой сильный мах. Корпус разворачивается головой вперёд и спиной к земле, короткие мгновения полёта… есть! В последний момент успеваю извернуться, и приземляюсь не загривком, а на ноги, хотя и заваливаюсь почти тут же на спину.

— Есть! — Восторженно орёт радиожурналист, — Леди и джентльмены, мы все сегодня стали свидетелями невиданного рекорда! Прыжок Ларсена навсегда войдёт в историю Олимпийского движения! Но стоп, что скажут судьи?!

После короткого совещания прыжок засчитывают, и от объятий датской сборной минуту спустя трещат рёбра. Перестарались… делаю отмашку рукой — попыток больше не будет. Нет никакой уверенности, что хотя бы повторю результат, а портить впечатление нет никакого желания.

Позже, на награждении, поднимаю золотую медаль над головой — хороший кадр, фотокорреспонденты оценят. Кто ж знал…

— … к небесам, — Прокатывается от стоящего по соседству серебряного призёра.