Время не знает жалости

Эти вопросы занимали меня, пока ворочалась с боку на бок, пытаясь уснуть. А потом думала о Тиме. О том, как весело было сегодня. Почему нельзя просто взять – и влюбиться в самого лучшего? Почему снова ищу неприятности на свою голову? Нет, я не любила Эда, но и не могла сказать, что безразлична к нему. Как можно любить кого-то, кто не поддается пониманию? Кто все время ускользает и даже имени говорить не хотел?

Следующий день потратила на подготовку к парам. Стопки учебников, горы конспектов. Пора браться за учебу. Конец семестра неминуемо приближался, а задолженностей осталось много. Поэтому я штудировала записи и книги в надежде догнать уходящий поезд. И штудировала бы дальше, если бы ближе к девяти вечера не раздался звонок в дверь.

Снова девчонки? Глянула в дверной глазок. Артем! Открывать сразу перехотелось.

– Что вам нужно?

Я приоткрыла дверь, предварительно набросив цепочку.

– Поговорить, – хмуро ответил декан. – О твоей успеваемости.

– На дому? Нет уж. Завтра в универе побеседуем. А теперь простите, время позднее. Вам лучше уйти.

От Артема пахло спиртным так, что защипало в носу. Дернула дверь на себя, но тот подставил ногу в дверной проем.

– Нет, мы поговорим, Александрина!

Он рванул дверь на себя. Цепочка звякнула и вылетела. По телу пробежали мурашки страха. Успокойся, Аля! Это всего лишь разговор. Ничего серьезного. Надо заставить его уйти.

Отступила, позволяя Артему ввалиться в коридор, но отходить от двери не собиралась.

– Разговаривать будем здесь. И быстро. Иначе позову соседей. Могу уверить, они никогда не дремлют.

– Хорошо, – кивнул Артем. – Александрина… Алечка. Я был не прав. С того дня… Дня моего рождения… Только о тебе и думаю. Пытаюсь выбросить из головы – не получается. Ты говорила, что любишь меня…

– Это была шутка, на спор.

Одна мысль о чувствах к этому человеку вызывала тошноту.

– Шутка, да. А я поверил. И с Алисой расстался. Бросила она меня, Аля. Так что теперь абсолютно свободен. И раз уж мы не безразличны друг другу…

– Говорю, это шутка была! – рявкнула я. – А теперь попрошу вас уйти. Или все в универе узнают, что ко мне приставал декан.

– Ты ничего никому не скажешь, – недобро улыбнулся Артем, – потому что иначе этот семестр не закончишь. Будь паинькой.

Он прижал меня к стене. Попыталась вырваться, но это было равносильно попытке сдвинуть гору. Жадные руки полезли под домашнее платье, к белью.

– Ну же, Алечка, не будь ледышкой, ты же умная девочка, – бормотал декан.

Я закричала. Пощечина обожгла щеку, другая рука зажала рот. Царапалась, кусалась, пыталась увернуться от поцелуев-укусов. В глазах потемнело. И вдруг напор исчез. Опустилась на пол, стараясь отдышаться. Постепенно возвращалась способность воспринимать окружающую реальность.

– Ты… – слышала, как сквозь вату, – запомни. Я никогда не повторяю дважды. Хоть один косой взгляд, один вздох в сторону Александрины – и будет так.

Артем заорал от боли. Я открыла глаза. Декан корчился на полу. Над ним стоял Эд. Спокойный и холодный, как всегда, но в глазах полыхало пламя ярости. Между его пальцами вилось нечто сверкающее, напоминавшее нить. Эд чуть сжал пальцы – и Артем захрипел.

– Эд, – заставила себя подняться с пола, – не надо.

– Не вмешивайся, – шикнул он. – Так что, ты меня понял, ничтожество?

– Понял, – просипел Артем.

– Ян!

В дверях появился телохранитель, хмуро глянул на распластанное на полу тело, подхватил и понес вон.

– Говорил быть осторожной? – Эонард повернулся ко мне. – Говорил не связываться? Что же ты такая глупая, Александрина?

– Он сам пришел, сказал… Я его не пускала… Он дверь…

Эмоции прорвали плотину. Я разревелась. Слезы катились нескончаемым потоком. А если бы Эд не пришел? Если бы… А-а-а!

– Тише, – обняли меня уверенные руки. – Я никому не позволю причинить тебе вред.

Уткнулась носом в рубашку, пахнущую ветром. Под ней медленно, гулко билось сердце. Человеческое, что бы ни говорил Эд. Он гладил меня по голове и молчал. А я вцепилась в него, словно в последний якорь, и рыдала, как никогда в жизни.

– Хватит. – Эд отстранился и протянул носовой платок. – Он тебя больше не потревожит. А если потревожит, уж прости, я аннулирую наш договор и оборву его нить.

– Не надо, – всхлипнула я. – Только не уходи. Посиди со мной.

Похоже, с такими просьбами к Эду еще не обращались, потому что выглядел он изумленно. Но потом кивнул и подтолкнул меня к ванной:

– Умойся. Я не уйду.

Холодная вода помогла успокоиться. Глянула в зеркало – и испугалась. На шее синели отпечатки пальцев Артема. Лицо покраснело и опухло от слез. Может, зря попросила Эда остаться? Хотя что он, зареванных девушек не видел? Приказала себе прекратить истерику. Все позади, ничего не случилось. А показаться еще большей дурой не хотелось.

Эд ждал в комнате. Сидел и смотрел в окно. Такой безразличный, что даже стало больно. Взглянул на меня – и снова отвернулся. Злится? Или ему просто все равно? Но он пришел. Приглядывал за мной после слов об Артеме.