Время невысказанных слов

— Все! Баста! Я больше не могу… — Максим сел прямо на пыльную сцену, вытянул ноги.

— Ты даже не стараешься, а этот танец — один из важнейших.

— Послушать тебя — так у тебя все важнейшие!

— Послушать тебя — так это будто все мне одной надо! — я спрыгнула со сцены и села в кресло, мрачно уставившись в потолок.

Чем дальше шел август, тем больше у меня складывалось впечатление, что этот зал — мой дом родной. Сегодня я задержалась на 2 часа после репетиции, а уходить мы, видимо, еще не собирались, судя, хотя бы, по тому, что Максим выполняет слабо даже самые простые движения.

— А я вот считаю, что невозможно научить танцевать того, кто не рожден танцевать! Я никогда не танцевал прежде и меня поздно учить! — тон Максима — вальяжный и беззаботный — еще больше вывел меня из себя.

— Ты издеваешься? К чему ты ведешь этот разговор: танец поставить все равно придется!

— И самое главное, что танцевать мы будем только вдвоем: только ты… и я… — кажется Максим действительно издевался.

Я вскочила с кресла, пнула беззащитную сцену, взвыла от боли, и взлетела на сцену, резко затормозив перед валяющимся Максимом.

— Я всю ночь придумывала вчера этот танец, у нашего режиссера, кажется, началась допремьерная истерия, и он требует уже готовый танцевальный материал, и при этом никто ничего не хочет учить! Всем так нравится говорить, какие они неумехи и сваливать ответственность на меня! Я вообще не нанималась быть хореографом! К черту эти танцы, к черту спектакль, к черту студию!

Я выдохлась. Накричавшись, поняла, что стало легче. Хотя не до конца.

Максим, вставший во время моего монолога, протянул руки и решительно потряс меня за плечи.

Я остолбенела.

— Трубецкая, тебе надо немного расслабиться.

— Я слышу это от тебя?

— Как ни странно, да, — он резко отвернулся, и, покопавшись в дисках, выбрал один и поставил в музыкальный центр. Полилось танго — не мое любимое, правда, но все же…

Вернулся Максим еще быстрее, схватил меня за руку, подтянул к себе. Крутанул вокруг своей оси и прогнул до пола. Я засмеялась. Он сделал мне страшные глаза, а затем начал…

Двигаясь плавно, как настоящий танцор — ни чета его жалким попыткам до этого — он направлял меня, вел, прогибал, крутил, поддерживал, повторяя все мои движения (а может быть, это я повторяла его?).

Впервые после того, как бросила танцы, я действительно наслаждалась танцем, я действительно ощущала, что это такое.

Казалось, ему не нужно было прилагать малейших усилий, казалось, он ни секунды не раздумывал над следующим движением, казалось, он «растворялся» в танце….

И все же, я остановилась первой.

Глубоко вздохнула, продолжая слушать звучащую мелодию, встретилась взглядом с Максимом, и сказала, прогоняя паузу:

— А говорил, танцевать не учился.

— Так я и не учился, — садясь на сцену, просто ответил он, — это у меня тетка — бывшая чемпионка по бальным танцам — как-то показывала мне пару движений.

— Зачем? — сказала я, садясь рядом, прежде чем успела подумать, что он вряд ли ответит.

Он улыбнулся сбоку.

— Да так… хотелось проучить одну девушку, которая меня не замечала… — медленно договорил он. — Чурбан бесчувственный — так она меня называла… чурбан бесчувственный.

Он смотрел куда-то вперед, словно видел там что-то.

— Вот бы никогда не подумала, что у тебя были подобные истории!

— Почему же нет?

Я пожала плечами.

— Да, — раздался откуда-то сзади знакомый голос. — Почему бы нет?

Мы, словно застигнутые врасплох школьники, одновременно и быстро повернулись.

По проходу от двери зала шла Анжела. При полном параде — прикид, солнечные очки, распущенные волосы.

Я, в своей простой темной футболке и бриджах, с растрепанным хвостом сразу почувствовала себя не очень уютно.

Не знаю, как много она видела и слышала. Хотя… здесь же не было ничего такого, из-за чего стояло смотреть на нас, как на изменников.

Максим потянулся и спокойно выключил орущее на весь зал танго.

— И давно ты здесь? Мы тебя не видели.

— Сомневаюсь, что вы вообще хоть что-нибудь видели, — ядовито отозвалась Анжела.

— Анжела, ну что ты… — он поморщился.

— Лучше помолчи, Вересаев, эти все твои приемчики, чтобы затащить девушку в постель, давно уже известны!

— Анжела, ты не права. — Спокойно отозвался Максим.

— Ну да, я не права, а ты белый и пушистый.

— Анжел, ну правда, что ты всполошилась? Мы с этим танцем сидим здесь уже два часа. Присели отдохнуть. — проговорила я.

— Я все знаю об этих отдыхах, Варвара. У тебя-то хоть совесть есть? Едва-едва ее парень бросил, — она блеснула глазами, глядя прямо на меня, — как она практически тут же принимается другого кадрить!

Я почувствовала, как горят щеки.

Почувствовала заинтересованный до невозможности взгляд Максима.

— Не смей говорить о вещах, о которых ты понятия не имеешь.

— А то что? — усмехнулась она. Плевать ей было, говорит она правду или нет, ей нужно было лишь досадить мне побольнее. Ну что ж, ей это удалось.

— Да ничего, — по возможности спокойно произнесла я. — Я ухожу, доделаем все завтра.

Я соскочила со сцены, прошла мимо Анжелы, подхватила сумку и вышла вон.