Время обрабатывать камни

Мне, по понятным причинам, очень не хотелось, чтобы «каменнокожие» поняли, откуда появился «Индевор». Очень многое с ними мне было еще непонятно, а в такой ситуации, да и в любой другой, когда есть враг, то чем меньше он знает о тебе, тем лучше. Совершенно очевидно, что наблюдатели «каменнокожих», расположенные где-то на скалах, отлично видели, с какой стороны мы появились. Вот я и решил их запутать. Представить направление нашего движения, как некий обманный маневр. Посему, выйдя из фьорда, «Индевор» повернул налево, обратно в сторону лугового побережья. Рассуждал я, используя все то же знание о разрешении человеческого глаза. Ограничений по причине наличия линии горизонта в этом мире не было. Вернее, оно было, как бы горизонт наоборот, который образовывали облака, сливающиеся с землей, но эта линия была слишком условной, поскольку находилась на расстоянии в несколько сотен километров и поэтому ни на что не влияла. Имела значение только зоркость человеческого глаза. Итак, восьмиметровый «Индевор» можно было рассмотреть на расстоянии не более 20 км. Для гарантии я прошел вдоль берега половину этого расстояния, а потом круто повернул в открытое море. Разведчики «каменнокожих» должны были легко «раскусить» мой незамысловатый обман, с помощью которого я, якобы, пытался убедить их, что мы появились со стороны луга. Но они-то заметили мой поворот в направлении истинного дома, где-то за морем. Вот пусть там и ищут, если зачем-то понадоблюсь. Разумеется, в направлении своей «настоящей» родины я, тоже для гарантии, прошел аж 70 километров. Весь маневр занял у меня не более двух часов, но время было потрачено с пользой. Кроме самого обманного маневра я успел обдумать все мною увиденное во время скоротечного боя и разорения поселка пиратов.

Встреченные нами пираты, совершенно однозначно, и были теми самыми «каменнокожими», работорговцами. Об этом свидетельствовали размеры кораблей, само местоположение поселка, дающее возможность осуществлять экспедиции за рабами и агрессивное поведение при встрече с нами. Допустим, это косвенные улики, но вот наконечник стрелы, извлеченный мною из борта «Индевора», один в один соответствовал тому, который я ранее обнаружил в груди Второго. Пусть разоренный нами поселок и не принадлежал именно тем, кто захватил соплеменников Снежаны, но они были точно такими же пиратами и разбойниками, промышлявшими тем же самым.

Но на этом мои размышления не закончились. Было несколько странностей. Во-первых, рабов, и вообще, представителей других рас в поселке обнаружено не было. Зато, во-вторых, там имелось большое количество глиняной посуды и железных орудий. Это притом, что ни глины, ни гончарных кругов мы так и не нашли. Кузница, допустим, была, но она, совершенно точно, была именно кузницей, а не литейным или металлургическим производством. Значит, и посуда и слитки металла производились не в поселке, а были приобретены у кого-то и в обмен на что-то. Никакого большого количества избыточного продукта в виде продовольствия или другого рода товаров на складах поселка не было. Запасы примерно соответствовали потреблению населения в количестве 300—400 человек, которое и имелось в наличии. Размеры полей тоже не позволяли прокормить значительно большее количество людей или производить что-то на продажу. Оставался только один вариант — железо и посуда приобретались в обмен на то, чего в поселке не было, поскольку уже все было реализовано, а именно — рабов. Сами «каменнокожие» в своем хозяйстве их не использовали, а употребляли исключительно как товар для обмена.

Все это, с одной стороны, еще раз косвенно доказывало виновность «каменнокожих» в работорговле, а с другой — вводило в местный политический расклад кого-то еще, очень опасного и по этой причине неприятного. Существовала какая-то цивилизация или государство, обладавшее достаточно высокими технологиями и эксклюзивными ресурсами. Ни глины, ни месторождений железа мне в этом мире до сих пор обнаружить не удалось. Цивилизация эта была рабовладельческой, судя по их интересам в торговле с пиратами, и довольно сильной в военном отношении, иначе разбойники предпочли бы более выгодную для себя форму товарообмена — не торговлю, а грабеж.