Время океана

Достаточно долго игнорируя его, я наконец-то решилась встретиться и поболтать. Точнее, это было не особо продумано — он сам нашел меня. Когда я сидела на столике для пикника, разговаривая о всякой ерунде с Саймоном, пока мы ждали Киллиана и Стеллу, в мою сторону направился Себастиан. Ничего не выдавало в нем каких-либо изменений — все такая же уверенная походка, равнодушный вид, безэмоциональные глаза. Растрепанные каштановые пряди лезли в загоревшее лицо.

Парень подошел к нам, кивнув в знак приветствия.

— А ты здесь что забыл? — обратился он к Саймону.

— Жду Стеллу и Киллиана с Алессой, — ответил тот. — А ты, малыш, сдал экзамены?

Себастиан вскинул брови от возмущения, но вопрос не проигнорировал.

— Типа того, только что Матте понес отчет для ректора.

Я решилась заговорить с ним. Посмотрев ему в глаза, я, поправила собранные в хвостик волосы и спросила:

— Как твои дела?

Он опустил на меня взгляд, пожав плечами.

— Освободился от учебы наконец-то. Не хочешь посерфить?

Честно говоря, я даже удивилась. Он словно забыл все, что было два дня назад. Или это не имело для него особого значения и Салливан спокойно принял мой отказ. Ну, так даже лучше.

— Мы собираемся все вместе посерфить, — улыбнулась я. — Хочешь с нами?

— Ага. И позовите Марьена, — добавил Себастиан. — Пусть этот инвалид посидит с нами.

Я засмеялась и достала телефон, набирая брату.

* * *

С самого начала я знал, что все окажется примерно так.

Правильно говорят, что на Вальтерлоу-стрит живут неблагополучные люди.

Скрестив руки на груди, я высокомерно осматривал Майло, показывая, что сильнее, чем он. Что меня не беспокоят побои и что я разочарован в нем полностью. К несчастью, Андервуду не было дело до того, насколько достойно я себя вел. Мой куратор смотрел на меня своими темными тусклыми глазами, языком облизывая рану на губе, как настоящее животное. Сидел, скрючившись на своем диванчике, худой и избитый. Казалось, что с каждым днем он все больше усыхал. А ведь до этого он обладал красивой худобой, с четко очерченными скулами, слегка выпирающими ключицами, аккуратными пальцами…

Как же убого он выглядел теперь.

— Оптимистично, — с сарказмом ответил он. — Ты пришел ко мне домой, чтобы сказать, что я не вылечусь и загнусь?

Я кивнул.

— Не совсем. Я лишь указал на то, что твои шансы невелики. Поэтому предлагаю бросить все силы на лечение и полнейшее избавление от зависимости.

С минуту Майло Андервуд хмурился и думал, глазами обегая свою скромную, скудно обставленную гостиную, в которой радушно согласился меня принять. Он потер подбородок, словно трудился над диссертацией на тему коллаборационизма в истории Америки.

— Ты, похоже, хочешь от меня побыстрее избавиться?

— Если бы я хотел побыстрее избавиться от тебя, то не предлагал бы лечиться. Я уверен, что тебя уже вышвырнули из университета, а значит…

— Марио, ну ты и подонок, — горько усмехнулся Майло. — Я подыхаю, а тебе лишь бы…

— Очнись, парень, — сказал я, помахав рукой у него перед глазами. — Из-за тебя избили мою сестру, ты хотел использовать нас как свидетелей, хотя обещал, что все будет в норме… И после всего этого ты правда думаешь, что я планирую относиться к тебе с почтением?

Майло опустил голову, кивнув. Отрицать это смысла не было — все слишком очевидно.

— Ты прав, Хилл, ты абсолютно прав. Я дерьмово поступил, не просчитал все риски. Но зачем ты бросился ко мне? Я велел уезжать.

— Хотел, чтобы я бросил тебя там? Слишком просто, Андервуд. Ты будешь долго жить в мучительной ремиссии. Езжай лечиться.

Андервуд поднял на меня глаза, на секунду показавшись мне тем же, что и раньше — прямолинейным, спокойным и здоровым. Но это улетучилось в тот же момент, когда он улыбнулся сухими потрескавшимися губами.

— Марио, меня уже уволили. И это чудо, что не стали продолжать разбирательство того, что произошло. Видимо, правление университета понимает, что с меня, дохляка, им выбить нечего. — Майло безрадостно рассмеялся. — Не переживай, ты меня еще не скоро увидишь. Я уеду на лечение. То, что ты говорил мне тогда, в палате, знаешь, как-то вдохновило. Попробую побороться за свою бесмысленную жизнь.

Я развел руками, как бы говоря, что дело решено и уже нет смысла возражать. Мой бывший куратор снова улыбнулся, закрепив общее решение, и поднялся с дивана, предлагая проводить меня к выходу. Я испытал облегчение, узнав, что Майло решил лечиться. Я всеми силами пытался показать, что мне плевать на него и я зол, но внутренняя радость от этой новости выдавала меня. Я переживал за него и теперь был рад, что у Андервуда есть шанс на жизнь. Даже после того, что произошло, он заслуживает жить.

Мы направились к выходу. Но не успел Майло коснуться дверной ручки, как в дверь ударили, затем еще раз. Стук был громкий, такой, словно дверь сейчас слетит с петель. Я удивленно отступил на шаг назад, нахмурившись и недоумевая. Рука мгновенно оказалась на телефоне, готовая набрать девять-один-один.

Сердце почти остановилось, когда я услышал голос снаружи: