Время пепла

«Воры крадут, – заметил дикарь. – Начни на это сетовать, дойдешь до запрещения ветру дуть».

Саффа поехала в дельту и нанялась на плоскодонку – водить упряжку волов, волочивших лодку против течения. Она разговаривала с каждым, кто отвечал, а остальных внимательно слушала. И узнала, что Драу Чаалат несколько лет назад умер, а над домом китамарского Братства председательствует его дочь. Узнала, что Осай при смерти, и услыхала молву, что князь искал некий потерянный нож. Также болтали, будто на реке видели работорговцев, направлявшихся на север с Медного Берега.

С помощью мелких заклинаний, изученных в Доме Духов, она ускоряла свое путешествие и выискивала приметы того, где сейчас ее сын – или хотя бы где был перед этим. Молила внемирные силы ниспослать наставление и надежду. Или коль не надежду, так окончательное от нее избавление. Спала она мало.

Китамар оказался всем, о чем про этот город судачили, но по-иному. Холодным и замкнутым. По-своему прекрасным и недоступным. Как иностранка, Саффа столкнулась с недоверием и корыстью. Рыскала неделями по промозглым улицам, уплачивая за сведения о том ноже, своем сыне и судьбе былого возлюбленного – князя на смертном ложе во дворце, что возвышался над городом. Встретила смышленого молодого парня и убедила себя: раз он инлиск и не обласкан городской властью, то станет ее искренним союзником.

И князь Осай умер, настала ночь междукняжия, и ей привиделся страшный сон. Черные крылья и запах гари. Это было предчувствие смерти, и верно – через пару дней тот парень-инлиск, переодетый стражником, подошел к ней и попытался насмерть забить дубинкой. Преданная и израненная, она сбежала в Коптильню, к одной лекарке-травнице. Бабка померила ее пульс, приложила ко лбу свитые стебли шалфея и наказала выметаться отсюда к чертям собачьим. И что помощь ей окажут только на Ильнике – или нигде.

Она отыскала туда дорогу, и Горо принял ее.

«Что за Горо?» – спросила Сэммиш.

Дикарь поднял руку, как студент при перекличке присутствующих на лекции.

Смерть подступала вплотную, чуялся ее запах. Даже под опекой и защитой Горо понадобились недели на то, чтобы накопить сил и начать ходить заново. Как только она сочла, что хорошо себя чувствует, немедленно вернулась горячка от ран. А когда, едва выкарабкавшись, она опять побрела в город, там царила непредсказуемость. Чудаковатое поведение нового князя, Бирна а Саля, настораживало высшую знать. Искомый кинжал был замечен, да и вообще содержался у одного из ее прошлых контактов. Ее силы крепли, а вместе с ними крепчало отчаяние. Страх крался за ней по осенним улицам. Его зубы – морозней зимы, и каждой ночью, пытаясь уснуть, она чувствовала их укус. Невозможно было снести эту боль, и на помощь приходил Горо, вкладывая свою силу в ее молитвы о наставлении свыше.

А потом наставление свыше воплотилось в обличье девчонки с невзрачным лицом, с кульком черствой выпечки. И та рассказала, что ее сын пребывает в руках врага. Сын, которого подарили ей китамарские дворцовые козни. Она нарушила обет отрешения от мира и за это понесет наказание. Отныне ее уделом будет поиск способа жить со своей тайком привезенной с моря утратой.

Женщина стихла. По щеке покатилась слеза. С глаз Сэммиш натекло уже куда больше дюжины слез. Вздох Саффы прозвучал тяжелее рыданий.

– Мы должны принять решение, – заметил Горо. На Сэммиш он не смотрел.

– Должны ли?

– Над тобой по-прежнему висит угроза. Может статься, ты будешь в опасности до конца своих дней. Может, нет. Но сейчас это так, и отчасти – из-за нее. Она знает, кто ты, и, если ее отпустить, другие тоже узнают.

– Не узнают, – сказала Сэммиш. – Я никому не скажу.

Горо пожал плечами:

– Поверить тебе или верить себе? Тебе, конечно, выгодней первое. А по мне – весомей второе. И для нее тоже.

– Нельзя же просто меня убить, – сказала Сэммиш.

– Да это вообще-то несложно.

– Нет, – заговорила Саффа. – Это мы просили ее явиться сюда, пускай сами не знали, что просим. Она пришла на наш зов.

– Или приперлась по совпадению. Да и не суть. В твоем положении это все едино проблема, как ни крути.

– Возможно, убить ее было бы мудрым поступком, но вместе с тем очень неблагодарным, – сказала Саффа. Она оборотила взгляд темных усталых глаз на Сэммиш. – Иди. Спасай подругу, коли сумеешь. Не упоминай про меня и не приходи сюда больше.

21

Головной Храм Братства Дарис был открытым для прихожан. Там высились колонны из резного мрамора цвета сливочного масла, алтарь круглый год покрывал свежий розмарин, и колокола отбивали часы сообразно небесной гармонии. Однако вовсе не в нем Андомака и ее преданные послушники вершили свои ответственные деяния. Для этого существовал внутренний храм.